Решение от 13.02.2019 по делу № 22-70/2019 от 26.12.2018

Судья (...) 22-70/2019

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Петрозаводск 13 февраля 2019 года

Судебная коллегия по уголовным делам

Верховного Суда Республики Карелия

в составе: председательствующего судьи Бочарова С.Н.,

судей Козлова Б.А., Власюк Е.И.,

при секретаре Залевской Н.В.,

с участием прокурора Михайловой Н.Б., Скворцова С.В., осужденных Галикеева Р.Ф., Шелковникова Е.А. в режиме видеоконференц-связи, защитников-адвокатов Салыкина Д.Г., Куклинова М.А.,

рассмотрела в судебном заседании дело по апелляционным жалобам осужденных Галикеева Р.Ф., Шелковникова Е.А., защитников-адвокатов Куклинова М.А., Габуния И.Т. в интересах осужденного Шелковникова Е.А. на приговор Петрозаводского городского суда Республики Карелия от 09 ноября 2018 года в отношении

Галикеева Р. Ф., родившегося (...) ранее не судимого,

осужденного по ч.3 ст.160 УК РФ к 2 годам 6 месяцам лишения свободы со штрафом в размере 8000 рублей, по п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ к 4 годам лишения свободы с лишением права занимать должности, связанные с осуществлением административно-хозяйственных, организационно-распорядительных функций в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, на срок 2 года. На основании ч. 3 ст. 69 УК РФ путем частичного сложения назначенных наказаний по совокупности преступлений определено наказание в виде лишения свободы на срок 5 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима со штрафом в размере 8000 рублей с лишением права занимать должности, связанные с осуществлением административно-хозяйственных, организационно-распорядительных функций в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, на срок 2 года.

Срок отбывания наказания в виде лишения свободы исчисляется с 09 ноября 2018 года. Зачтено в срок отбытия наказания время предварительного содержания под стражей в период с 27 января 2017 года до дня вступления приговора в законную силу, из расчета один день за полтора дня отбывания наказания в исправительной колонии общего режима, с учетом положений п. «б» ч. 3.1 ст. 72 УК РФ.

Шелковникова Е. А., родившегося (...), ранее не судимого,

осужденного по п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ (в отношении М.) к 4 годам лишения свободы с лишением права занимать должности, связанные с осуществлением административно-хозяйственных, организационно-распорядительных функций в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, на срок 2 года, по п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ (в отношении П..) к 3 годам 9 месяцам лишения свободы с лишением права занимать должности, связанные с осуществлением административно-хозяйственных, организационно-распорядительных функций в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, на срок 2 года. На основании ч. 3 ст. 69 УК РФ путем частичного сложения назначенных наказаний по совокупности преступлений определено наказание в виде лишения свободы на срок 6 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима с лишением права занимать должности, связанные с осуществлением административно-хозяйственных, организационно-распорядительных функций в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, на срок 2 года 6 месяцев.

Срок отбывания наказания в виде лишения свободы исчисляется с 09 ноября 2018 года с момента взятия под стражу в зале суда. Зачтено в срок отбытия наказания время содержания под стражей в период с 09 ноября 2018 года до дня вступления приговора в законную силу, из расчета один день за полтора дня отбывания наказания в исправительной колонии общего режима, с учетом положений п. «б» ч. 3.1 ст. 72 УК РФ.

Взыскано в счет компенсации морального вреда в пользу М. с Галикеева Р.Ф. (...) рублей, с Шелковникова Е.А. (...) рублей.

Взыскано в счет компенсации морального вреда в пользу П. с Шелковникова Е.А. (...) рублей.

Приговором определена судьба вещественных доказательств и имущества с денежными средствами, на которые был наложен арест.

Заслушав доклад председательствующего судьи Бочарова С.Н. о содержании приговора, существа апелляционных жалоб осужденных Галикеева Р.Ф., Шелковникова Е.А., адвокатов Куклинова М.А., Габуния И.Т., возражений заместителя прокурора города Губанова Д.Н., судебная коллегия

у с т а н о в и л а:

Приговором суда осужденные Галикеев Р.Ф., занимая должность (...)), и Шелковников Е.А., занимая должность (...), признаны виновными в том, что в период 08 часов 37 минут до 14 часов 37 минут 11 февраля 2016 года в г. Петрозаводске, в служебном кабинете Галикеева, имея умысел на превышение своих должностных полномочий, применили к старшему (...) отдела (...) М. из неприязни физическое насилие, а именно Шелковников руками схватил М. за одежду и бросил на пол, а Галикеев нанес М. удар рукой в область щеи, то есть в совершении должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан, охраняемых законом интересов общества и государства, совершенное с применением насилия.

Шелковников Е.А. также признан виновным в том, что в период с 05 часов 00 минут до 07 часов 00 минут 26 октября 2016 года, находясь при исполнении своих должностных обязанностей в служебном помещении стационарного поста весового контроля 421 км Автодороги (...), расположенного в (...) Республике Карелия, намереваясь вынудить инспектора (...) Потахина уволиться с государственной гражданской службы, из неприязни, вызванной предположением о причастности последнего к написанию жалобы в органы прокуратуры на действия Шелковникова о причастности к незаконному доходу от работы эвакуатора, применил к П. физическое насилие, а именно нанес П. кулаком правой руки удар в область левого уха, то есть в совершении должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан, охраняемых законом интересов общества и государства, совершенное с применением насилия.

Галикеев Р.Ф. также признан виновным в том, что в период с 22 мая 2015 года до 06 ноября 2015 года в г. Петрозаводске, организовал включение в подписанные им приказы о материальном стимулировании суммы, подлежащие выплате М., С., И., после чего, указанные работники, находясь в служебной зависимости от Галикеева, по требованию последнего, передали лично Галикееву в соотвествии с его указанием денежные средства: М. – 10000 рублей, С. – 15000 рублей, И. – 10000 рублей, то есть в хищении чужого имущества, вверенного виновному, совершенном лицом с использованием своего служебного положения.

В судебном заседании осужденные Галикеев Р.Ф. и Шелковников Е.А. вину в совершении преступлений не признали.

В апелляционной жалобе (основной и дополнительной) осужденный Шелковников Е.А. не согласен с приговором, считая его незаконным, необоснованным, подлежащим отмене в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, с существенным нарушением норм уголовно-процессуального закона, наличием оснований для возвращения уголовного дела прокурору. Полагает, что судом не приняты во внимание обстоятельства, имеющие существенное значение для дела. Суд не принял во внимание и не оценил наличие противоречий в показаниях М., который трижды их менял в части его расположения в кабинете Галикеева за столом относительно него. Отмечает, что на предварительном следствии габариты стола не замерялись, а представленный при проверке показаний на месте манекен весил 5 кг, при весе М. в 75 кг, которого он якобы, перегнувшись через стол, схватил за ворот куртки, приподнял над стулом и бросил в противоположную сторону от себя. Ссылаясь на показания М. свидетеля – следователя Ю., полагает, что суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайств о проведении следственного эксперимента с участием статиста либо манекена весом 75 кг, в связи с опасностью для здоровья участвующих лиц и технической возможности, тем самым нарушил его право на защиту.В протоколе проверки показаний на месте с участием потерпевшего М., не указано на применение технических средств манекена, а именно его вес, и о применении фотоаппарата; потерпевший не предупреждался об их использовании. Следователь Ю. пояснил в суде, что реалистичность и достоверность показанных М. действий с манекеном он не проверял. Отмечает, что в протоколе проверки показаний на месте с участием П. показания потерпевшего записаны от третьего лица, следователь не предложил потерпевшему указать место, где его показания будут проверяться. Считает, что следственные действия: проверка показаний на месте с участием М. и П. проведены с нарушением требований норм уголовно-процессуального закона, в связи с чем являются недопустимыми доказательствами.

Пишет, что судом не приняты во внимание противоречия в показаниях потерпевшего М., свидетеля Г. и И. в судебном заседании и на предварительном следствии в части того, встречал ли М. после выхода из кабинета Галикеева в коридоре Г. и И., какой у него был внешний вид и по поводу применения насилия. Факт опрятного вида М. подтверждается показаниями свидетелей С., К.. Считает необоснованным признание судом показаний свидетелей Б., Л. П., Г. и К. в части опрятности внешнего вида М. после его выхода из кабинета Галикеева, недостоверными поскольку они очевидцами преступления не являлись, и признание показаний Г., К. и И., измененных в судебном заседании, которые также очевидцами не являлись, при этом свое решение не мотивировал. Суд, по мнению автора, не оценил показания свидетеля К. о том, что Галикеев никогда из приемной ее не выгонял, дверь на ключ не закрывал, никаких звуков падения, драки, борьбы не слышала; не дал оценку аналогичным показаниям свидетеля Б.. Полагает, что суд необоснованно признал показания Ш. о способе применения насилия к М. недостоверными, опровергающимися показаниями М. и свидетелей Г., Ч., С., К. и С., поскольку указанные свидетели очевидцами произошедшего не являлись, а имеющиеся в показаниях свидетеля Ш. и потерпевшего М. противоречия устранены не были. Отмечает, что показания Ш. были последовательными в отличие от показаний М., который не смог пояснить, когда и при каких обстоятельствах заметил пропажу пуговиц на рубашке и когда их пришил; на предварительном следствии не говорил о том, что сообщил о применении к нему физической силы Ч., который, имея неприязнь к подсудимому, подтвердил слова М. в суде о том, что говорил ему о применении к нему насилия. Суд не дал оценку показаниям Ч., а также дружественным отношениям Ч. с М.. Обращает внимание на дату составления рапорта ст.оперуполномоченного Т. от 24 июля 2018 года, тогда как оперативно-розыскное мероприятие «наблюдение» проводилось в 2016 году, в связи с чем данный рапорт является недопустимым доказательством.Указывает, что судом установлена заинтересованность в положительном исходе дела М., П., свидетелей Г., К., Ч., которые имеют тесные дружественные отношения с М. Не оспаривая вывод суда об отсутствии оснований для оговора свидетелями Ш. и Г., считает, что они давали показания под впечатлениями от рассказа М., которому они доверяли. Пишет, что суд не оценил отношения М., Г., С. и К., которые проработали 10 лет, и оценены бытовые отношения между Шелковниковым и Галикеевым, как внерабочие без указания целей этих отношений. Обращает внимание, что свидетель Г. в судебном заседании указала, что видела М. перед тем, как он пошел в кабинет к Галикееву, при этом его галстук был смещен в сторону. Считает, что суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства о раздельном допросе свидетеля Г. и потерпевших, поскольку она при их допросе делала себе пометки, что повлияло на дальнейшие ее показания. Утверждает, что судом не указано в приговоре, по каким причинам суд принял во внимание одни доказательства и отверг другие.

Считает, что время совершения преступления в отношении М. установлено неверно. Так, согласно журналу учета прихода-ухода, М. отсутствовал в Управлении 11 февраля 2016 года в период времени с 12час. 30мин. до 14час. 37мин., в этот день также Галикеев отсутствовал в Управлении, в связи с чем совещание с участием М. проводить не мог, в связи с чем дата и время совершения преступления фактически не установлены. Судом в приговоре не приведено доказательств, что во время совершения преступлений он и Галикеев находились при исполнении служебных обязанностей.

Полагает, что суд, взяв на себя функции эксперта-фоноскописта и эксперта по проведению компьютерно-технической экспертизы аудио-, видеофайлов, представленных в суд потерпевшими и органами предварительного следствия, необоснованно признал их в качестве допустимых доказательств. Обращает внимание на то, что все указанные файлы были приобщены к материалам дела в июле 2018 года, в связи с чем у него не имелось возможности ознакомиться с ними, чем нарушено его право на защиту. Считает, что судом необоснованно признаны в качестве допустимых доказательств стенограммы разговоров, поскольку ни Галекеев, ни он, ни Л., ни Б., ни К. не смогли пояснить содержание разговоров и определить своих голосов.

Считает, что судом не учтены следующие обстоятельства, которые могли повлиять на выводы суда: свидетель С. опровергла показания М. о том, что она слышала звук падения; К. – что Галикеев просил ее выйти из приемной, закрыл дверь на ключ; М. хотел занять должность заместителя начальника (...), считает, что он несправедливо привлекался к дисциплинарной ответственности, испытывал сожаление за Б., чье место занял Шелковников; определил, что удар был нанесен рукой; у Галикеева и у него (Шелковникова) предвзятое к нему отношение; С., Г., К., Ш. не сообщали о том, что М. им рассказывал о причиненной ему боли; М. не обращался в правоохранительные органы, поскольку боялся увольнения с работы, однако обратился в средства массовой информации и проверяющему из Москвы; о примененном насилии М. напомнил следователь; М. сообщил, что проверка показаний на месте началась в Управлении, однако согласно протоколу она началась по адресу: г.Петрозаводск, (...); М. и И. якобы передавали ему денежные средства, чем оговорили его; он был назначен на должность инспектора (...); в материалах дела отсутствуют документы, подтверждающие трудоустройство М. в (...); перед М. властными полномочиями не обладал, поскольку имел статус подчиненного перед Галикеевым и К. по принципу единоначалия; показания К. о том, что М. был обижен на Галикеева и Шелковникова.

Указывает, что судом в приговоре не дана оценка приведенным стороной зашиты мотивам оговора М. и П. для оговора осужденных, а именно то, что к М. якобы было предвзятое отношение со стороны Галикеева и Шелковникова, что он работал по 200 часов в месяц по его (Шелковникова) вине; сожаление М. за Б., должность которого он занял; что М. не может определиться какую сумму взыскать с осужденных.

Обращает внимание на противоречивые показания П. на предварительном следствии и в судебном заседании в части нанесения ему побоев, расположения П. по отношению к нему в кабинете, механизма нанесения удара; его показания противоречат показаниям К., протоколу проверки показаний на месте с участием П. и нарисованной им схемой. Ссылаясь на показания П., отмечает, что нанести удар из-за спины не мог. Считает выводы суда о том, что насилие к П. было применено в связи с предположением о причастности Потахина к написанию жалобы не соответствующими действительности, опровергающимися показаниями потерпевшего.

Полагает, что суд необоснованно запретил ему в судебном заседании задавать вопросы П. при эксперименте, тем самым лишил его возможности доказать невозможность применения физической силы к П. указанным им способом. Считает отказ суда в удовлетворении ходатайства о проведении следственных экспериментов, сославшись на показания П., чем нарушил его право на защиту, а также нормы уголовно-процессуального закона. По мнению автора, суд необоснованно отвергнуты показания К., поскольку они являются существенными и могли повлиять на выводы суда. Указывает, что суд не дал оценку показаниям Ш., которому рассказывал П. о применённом насилии, в частности о месте их причинения, что также говорит о непоследовательности и недостоверности показаний П.. Отмечает, что судом в нарушение требований норм уголовно-процессуального закона не дана оценка его доводам в части не проведения очных ставок между П. и Ш., П. и К., а также между Ш. и М. в связи с наличием в их показаниях противоречий.

Пишет, что суд не учел и не оценил следующие обстоятельства, которые могли существенно повлиять на выводы суда: исходя из правил служебного распорядка, с 05 часов до 07 часов 26 октября 2016 года он уже не исполнял должностных обязанностей, поскольку указанное время было уже нерабочим; согласно графику круглосуточного контроля за (...) за октябрь 2016 год он ответственным должностным лицом не являлся; П. указал новый мотив применения к нему насилия: освобождение места для С. и Л.; П. обвинил в присвоении его денежных средств им (Шелковниковым) и Галикеевым; что перед ударом он находился слева и сзади от П.; П. указал, что его избили из-за написанной им жалобы, считал необоснованным привлечение его к дисциплинарной ответственности; что уволился в никуда, хотя устроился спустя два дня в трудовую инспекцию; обратился он в следственные органы только по тому, что не было работы; перед тем, как рассказать П. о причинении ему насилия, выключил диктофон; момента удара П. не видел; при проверке показаний на месте П. давал показания по своим ощущениям; он не держался за ухо, поскольку боли не чувствовал, просчитывал варианты; при оценке ущерба сослался на то, что его мама попала в больницу и умер отец; П. сообщил, что в момент разговора с П. он также присутствовал в помещении пульта, что отрицает П., который в судебном заседании высказал недовольство, что его заставили помогать С. и перерабатывал, что не подтверждается табелями рабочего времени; иск П. связан с тем, что ему не выплатили премию, он искал новую работу, пытался восстановиться на работе; никто из свидетелей не говорил о том, что П. жаловался на боль; свидетель К. после прочтения статьи в газете не поверил П., поскольку очевидцем не являлся, и ему П. никогда не говорил, что его принуждают уволиться. Отмечает, что суд не оценил приведенные стороной защиты мотивы оговора его П., ограничился лишь двумя строчками, процитировав показания потерпевшего.

Полагает, что квалифицирующий признак «существенность» является излишне вмененным, и судом в приговоре не мотивирован, доказательств наличия «существенности вреда» в материалах дела не имеется. Пишет, что суд в приговоре не указал, какие именно охраняемые законом интересы общества и государства были нарушены. Судом, по мнению автора, не установлены и не исследованы документы, подтверждающие порядок подчиненности и служебной зависимости М. и П. от него и Галикеева. Считает выводы суда о том, что мотивом совершения преступления в отношении М. явилось предположение о том, что он причастен к проведению служебной проверки и утрате документов, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела.

Ссылаясь на постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 года №19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий», ст.220 УПК РФ, пишет, что в обвинительном заключении не указано какие именно положения нормативно-правовых актов, регламентирующих деятельность, были нарушены, какими положениями должностной инструкции и иными нормативно-правовыми актами он должен был руководствоваться; обстоятельства, подлежащие установлению и доказыванию. Ссылаясь на практику Европейского Суда по правам человека, Конвенцию по защите прав и основных свобод, ст.15 Конституции РФ, пишет, что поскольку обвинительное заключение было составлено с нарушением требований норм действующего законодательства, нарушено его право на защиту, поскольку ему не понятно, в чем он обвиняется. Полагает, что судом необоснованно исключен мотив совершения преступления в отношении П., чем изменил предъявленное обвинение и нарушил его право на защиту.Данные нарушения, по мнению автора, являются существенными, они могут быть устранены в судебном заседании, что исключает возможность постановления обвинительного приговора, что является основанием для отмены судебного решения. Просит приговор отменить, вынести оправдательный приговор, либо прекратить уголовное дело.

В апелляционной жалобе защитник осужденного Шелковникова Е.А. - адвокат Куклинов М.А. выражает несогласие с приговором суда, считая его незаконным, необоснованным, подлежащим отмене в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела. Указывает, что его подзащитный вину в совершении инкриминируемых преступлений не признал, обвинение построено только на показаниях потерпевших, свидетели обвинения очевидцами преступлений не являлись, показания свидетелей стороны защиты судом не приняты во внимание, по делу не проведено ни одной экспертизы. Полагает, что имеющиеся по делу сомнения не были устранены в ходе судебного разбирательства и должны трактоваться в пользу подсудимого. Просит приговор отменить, и вынести в отношении Шелковникова Е.А. оправдательный приговор.

В апелляционной жалобе защитник осужденного Шелковникова Е.А. – адвокат Габуния И.Т. не согласен с приговором, считая его подлежащим отмене в связи с существенными нарушениями требований уголовного, уголовно-процессуального законов, несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела. Считает, что вина его подзащитного не нашла своего подтверждения, судом в основу приговора положены недопустимые доказательства, не учтены обстоятельства, имеющие существенное значение, которые могли повлиять на выводы суда, на правильность применения уголовного закона и назначение наказания. Ссылаясь на ст.ст.220,302,307 УПК РФ, полагает, что ни обвинительное заключение, ни приговор не содержат фактических обстоятельств, подлежащих доказыванию. По мнению автора жалобы, суд при решении вопроса о том, совершило ли должностное лицо действия, которые явно выходят за пределы его полномочий, должен определить эти пределы, то есть установить объем предоставленных лицу прав и обязанностей, его должностную компетенцию, которая закрепляется в различных нормативно-правовых и иных актах. Ссылаясь на постановление Пленума Верховного Суда РФ №19 от 16 октября 2009 года «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий», указывает, что судом не установлено и не указано, какие именно полномочия превышены Шелковниковым Е.А., какими служебными полномочиями он обладал по отношению к инспекторам М. и П., не указаны судом и полномочия, исполняя которые Шелковников отяготил свое деяние, применив насилие. В обвинительном заключении указанные данные отсутствуют, что является препятствием для рассмотрения дела по существу и основанием для возвращения уголовного дела прокурору. По мнению автора жалобы, в приговоре не содержится необходимых признаков объективной стороны преступления, неконкретизированность обвинения нарушило право Шелковникова Е.А. на защиту, препятствовало определению точных пределов судебного разбирательства, способствовало неправильной квалификации содеянного. Отмечает, что суд не установил и в материалах дела не содержатся документы, подтверждающие трудоустройство М. и П. в Управлении, в связи с чем обвинение в части превышения подсудимыми должностных полномочий по отношению к подчиненным является голословным. Пишет, что выводы суда основаны на предположениях, противоречивых показаниях потерпевших и свидетелей, имеющих основание для оговора Шелковникова, кроме того, суд не указал в приговоре, почему принял одни доказательства и отверг другие. Считает, что действия Шелковникова Е.А. должны квалифицироваться по ст.6.1.1 КоАП РФ – побои, поскольку при применении физической силы должностные полномочия не использовались и не превышались.

Указывает, что суд не обосновал, почему отверг показания свидетелей Ш., К., Б., Л., Л., П. в части, опровергающей версию обвинения, и принял показания указанных свидетелей в части совпадающей с версией обвинения и противоречивые показания свидетелей Г., К., И., С., С., Ч., которые также не являлись очевидцами преступлений; свидетели В., Т., П. не могли пояснить источник своей осведомленности. Считает, что со стороны потерпевшего М., свидетелей Г., К., И., С., С., Ч. имелась неприязнь к Шелковникову и Галикееву, что явилось основанием для его оговора, данные обстоятельства подтверждены показаниями свидетелей К., Л., Б., И., Ч., С., Ш., но судом не учтены, что повлияло на его выводы. Указывает, что свидетель Г. поянил также о том, что М. испытывал неприязнь к руководству в лице Галикеева и Шелковникова, также как и свидетели обвинения Г., К. и С., но суд показания свидетеля в приговоре не привел и не дал им оценку. Пишет, что суд не дал оценку и имеющимся у М. основаниям для оговора Шелковникова,поскольку потерпевшему со стороны его подзащитного были высказаны претензии по поводу пропавших дел, наличие угроз инициирования уголовной ответственности за халатность. Ссылаясь на показания свидетелей С. и П. в суде, пишет, что М. сидел с ними в кабинете (...) и после его возвращения от Галикеева выглядел встревоженным, при этом одежда была в порядке, на боли и примененное к нему насилие не жаловался, С. также пояснила, что никаких звуков падения и других шумов не слышала и, вопреки выводам суда, никогда не говорила о том, что в результате действий Шелковникова у М. была порвана рубашка, аналогичные показания были даны и свидетелем П. Полагает, что допросив потерпевшего М. в присутствии не допрошенного свидетеля Г., которая по эпизоду присвоения денежных средств Галикеевым являлась представителем потерпевшего (...), и необоснованно отказав в удовлетворении ходатайства стороны защиты о раздельном допросе, суд нарушил требования ч.1 ст.278 УПК РФ, что послужило основанием для изменения показаний Г. в части того, что она встретила в коридоре М. после посещения тем кабинета Галикеева, обратила внимание на его внешний вид, у него была растрепанная одежда, о чем ранее не сообщала. Отмечает, что показания Г. в данной части опровергаются материалами дела, что судом оставлено без внимания.

По мнению автора жалобы, суд не дал оценку противоречивым показаниям свидетеля К., которые не были подтверждены ни М., ни свидетелем С., о том, что за день до рассказа М. о примененном в отношении него насилия, она обратила внимание на его расстроенный вид и на галстук, который был немного приподнят, при этом не смогла пояснить, в какой именно день она видела М.. Пишет, что суд исказил показания свидетеля в части участия в проведении служебных проверок в отношении М. и других лиц и их предвзятости.

Указывает, что суд привел и оценил показания свидетеля К. лишь в части подтверждающей версию обвинения, и не дал оценку показаниям в части, противоречащей обвинению, а именно в том, что происходило в кабинете у Галекеева в день, когда по версии следствия к М. было применено насилие. Пишет, что суд не привел и не оценил показания свидетелей Б. и Л. в том, что они кроме Шелковникова и М. в коридоре 3-го этажа никого не видели, одежда у М. была в порядке. По мнению автора жалобы, суд, сделав вывод о том, что свидетели К., Б. и Л. не готовы были услышать звуков падения и ударов в кабинете Галикеева, поэтому и не могли их слышать, взял на себя не свойственные функции оценки и описания внутреннего восприятия событий свидетелями, о которых они не сообщали, интерпретировал в угоду обвинения. Полагает, что судом не дана оценка показаниям свидетеля П., косвенно подтверждающим показания подсудимых, о том, что в отношении них велась компания с использованием средств массовой информации по их дискредитации с целью смещения с должности, не учтены показания о том, что М. обоснованно подвергался критике со стороны руководства, Галикеев никогда не выгонял секретарей в коридор, что подтверждается и показаниями свидетеля Л., дверь в его кабинет всегда открыта, в феврале 2016 года никаких звуков падений, ударов не слышал. Пишет, что положив в основу приговора противоречивые показания свидетеля П. о том, что ему со слов М. стало известно о примененном в отношении него насилии, М. выглядел нормально, одежда была в порядке, оторванных пуговиц не было, но при этом не отразил, что насилие было применено только со стороны Шелковникова.

По мнению автора, суд необоснованно квалифицировал действия Галикеева и Шелковникова, как совершенные группой лиц, поскольку, исходя из показаний М. об обстоятельствах примененного к нему насилия, действия подсудимых не носили согласованный характер.

Обращает внимание на противоречия в показаниях свидетеля К. и П. в части способа применения насилия Шелковниковым, которые не были устранены судом. Считает, что суд необоснованно отверг показания свидетеля К., опровергающие версию следствия в связи с тем, что он не являлся очевидцем преступления. Отмечает, что П. трижды менял свои показания: при допросе, проверке показаний на месте и в суде, что ставит под сомнение применение к нему насилия Шелковниковым. Указывает на имеющиеся противоречия о способе и механизме нанесения П. удара при проверке показаний на месте с его участием, которые не были устранены в суде, несмотря на допрос и следователя К.. Полагает, что проверка показаний на месте была проведена с нарушениями норм уголовно-процессуального закона, поскольку следователь пытался совместить его со следственным экспериментом и воспроизвести механизм нанесения удара. Судом, по мнению автора, не дана оценка показаниям свидетеля П. о том, что из рассказа П. понял, что Шелковников то ли пытался того ударить и тот увернулся, то ли вообще удара не было, а были ли лишь претензии к П. по работе и психологическое воздействие с целью увольнения. Считает, что показания свидетелей Ч., В. и П. подлежат исключению из числа доказательств, поскольку они не смогли пояснить источник своей осведомленности о применении насилия к П.. Обращает внимание, что ни П., ни М. после применение к ним насилия в медицинские учреждения для фиксации боли и телесных повреждений, ни в правоохранительные органы не обращались, при это считает, что их объяснения о боязни преследования по службе со стороны руководства являются не состоятельными, поскольку М. о произошедшем рассказал широкому кругу лиц, а П. почти сразу уволился.

Считает, что судом положены в основу приговора недопустимые доказательства, подлежащие исключению:

- протокол очной ставки между Шелковниковым и М., поскольку Шелковников показаний в качестве подозреваемого не давал, воспользовался ст.51 Конституции РФ, следовательно, какие-либо противоречия в показаниях ранее допрошенных лиц отсутствовали и оснований для проведения очной ставки у следствия не имелось;

- протокол проверки показаний М. на месте, поскольку он не соответствует требованиям ч.ч.4,5 ст.166 УПК РФ, так как показания М. о месте начала проведения следственного действия не соответствуют данным, изложенным в протоколе, следователем не указаны примененные при производстве следственного действия технические средства, изготовлении протокола и фототаблицы к нему, условия и порядок их использования; а лица не предупреждались об их использовании;

- рапорта об обнаружении признаков преступления, поскольку составлены лицами, производившими уголовное расследование, заинтересованными в исходе дела, не обладающими сведениями об обстоятельствах преступлений, свидетелями, очевидцами не являлись, в рапортах отразили свое субъективное мнение;

- компакт-диски с видео-, аудиозаписями, представленные П. и М. добыты с нарушениями требований УПК РФ, в связи с чем из числа доказательств подлежат исключению протокол выемки, пояснения П. к видеозаписям, протокол осмотра компакт-диска, изъятого у П.. Так, достоверность сведений, содержащихся на представленных носителях, отсутствие признаков монтажа и фальсификации судом не проверялись. Полагает, что суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства защиты о проведении компьютерно-технической экспертизы с представлением для исследования мобильного телефона М., жесткого диска из его компьютера для установления подлинности записей и фактического времени их создания, наличия следов внесения в них изменений. Считает, что суд в приговоре исказил содержание разговора Ч. и М., в частности слова М., которые прямо не свидетельствуют о нанесенном ему Галикеевым удара по шее, в приговоре же указана однозначная фраза, свидетельствующая о нанесении Галикеевым удара М.. Пишет, что записи на компакт-дисках представлены в суд после копирования их следователем с компьютера, в неупакованном и неопечатанном виде;

- результаты аудиозаписей прослушивания телефонных переговоров, поскольку их содержание вызывает существенные сомнения, которые судом не устранены, так, ни Галикеев, ни Шелковников не узнали принадлежности записанных голосов; номера телефонов однозначно не свидетельствуют о принадлежности голосов определенным лицам, поскольку имеются сведения об их использовании иными лицами, а фоноскопическая экспертиза принадлежности голосов не проводилась, суд же, взяв на себя функции эксперта, самостоятельно определил их идентичность с голосами Галикеева, Шелковникова, Б. и Л., отсутствие признаков монтажа и внесений изменений. Судом при этом не установлено, что корпоративными номерами, записанными на определенных лиц, пользовались именно эти лица.

- распечатка статьи «Бросок на пол и удар по шее» из Интернет-издания, приобщенная к протоколу допроса свидетеля К., получена с нарушением требований УПК РФ, судом не установлены ни ее происхождение, ни ее достоверность, ни свидетель К., ни следователь Ю. также не смогли пояснить появление распечатки в материалах уголовного дела.

Указывает, что суд необоснованно отказал в ходатайстве стороны защиты о проведении следственного эксперимента по эпизодам в отношении М. и П., чем нарушил право подсудимых на защиту. Пишет, что суд в вводной части приговора не указал всех лиц, участвовавших в судебном разбирательстве, в частности сведения о государственном обвинителе и других лиц; а в основу приговора положены доказательства, представленные только стороной обвинения.

Считает, что доказательств вины Шелковникова органом следствия не добыто, имеющиеся в деле и не устранимые судом сомнения должны трактоваться в пользу подсудимого, в связи с чем приговор подлежит отмене, а Шелковников – оправданию.

В апелляционной жалобе осужденный Галикеев Р.Ф. полагает, что приговор подлежит отмене, поскольку судом допущены существенные нарушения требований уголовного и уголовно-процессуального законодательства, выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, вина не подтверждается представленными доказательствами, в основу приговора положены недопустимые доказательства, судом не учтены обстоятельства, которые имели существенное значение на выводы суда о виновности осужденного. При рассмотрении дела в суде не установлено превышение каких, имевшихся у Галикеева, прав и обязанностей вменяется ему в вину. Суд, анализируя должностные обязанности и полномочия Галикеева, пришел лишь к обобщенному выводу о том, что подсудимый является должностным лицом (...), постоянно осуществляющим организационно-распорядительные функции в государственном органе. Однако, суд не выяснил и не указал в приговоре, какие конкретно полномочия исполнял и превысил Галикеев в отношении М., и обладал ли он полномочиями, исполнение и превышение которых ему вменяется. Не указаны и полномочия, исполняя которые, Галикеев отяготил свое деяние, применив насилие. Таким образом, в приговоре не содержится необходимых признаков объективной стороны преступления. Более того, суд не установил и в материалах дела вообще не имеется документов, подтверждающих трудоустройство М. в (...). При таких обстоятельствах указанные нарушения препятствовали не только определению точных пределов судебного разбирательства, но и способствовали неправильной квалификации содеянного. Если даже допустить, что насилие в отношении М. все-таки применялось, то действия Галикеева и Шелковникова подлежали квалификации по ст. 6.1.1 КоАП РФ – побои, поскольку при применении физической силы должностные полномочия не использовались, тем более не превышались.

Выводы суда о наличии события преступления основан на противоречивых показаниях потерпевшего и свидетелей. Суд не обосновал, почему отверг в части, опровергающей версию обвинения, показания одних свидетелей (Ш., К., Б., Л., Л., П.), поскольку они «не являлись очевидцами произошедшего», однако принял показания этих же свидетелей, совпадающей с версий обвинения. Более того, суд принял противоречивые показания свидетелей Г., К., И., С., С., Ч.), которые не являлись очевидцами произошедшего. О произошедшем свидетелям стало известно со слов М., который не был заинтересован в продлении контракта Галикееву. Судом не дана оценка высказанным М. претензиям накануне «московской» проверки по поводу пропавших административных дел и угрозе привлечения к уголовной ответственности. Судом не дана оценка противоречиям в показания М. о возвращении в свой кабинет и отсутствии там кого-либо, утверждению о том, что С. слышала звук его (М. ) падения в кабинете Галикеева, хотя С. и П. утверждали, что одежда у М. была впорядке, на боли М. не жаловался, никаких звуков падения С. не слышала. Отмечает искажение в приговоре показаний свидетеля С. о том, что «она запомнила, что в результате действий Шелковникова у М. была порвана рубашка». Суд не оценил показания свидетеля Г. о том, что она встретила М. в коридоре 3-го этажа. Вместе с тем, из показаний Б., Л., Ш., М. следует, что они в коридоре никого не встречали. Свидетель И. показал, что М. проследовал мимо его кабинета в свой кабинет. Очевидно Г. желала помочь М. в поддержании его обвинительной позиции. Выгодным М. показаниям со стороны Г. послужил тот факт, что М. был допрошен в присутствии Г., представлявшей интересы (...) в части присвоения денежных средств, по эпизоду применения насилия к М. по сути была свидетелем, но суд проигнорировал ст. 278 УПК РФ и отказал стороне защиты о раздельном допросе указанных участников процесса. Суд не дал оценку показаниям К., которая показала, что видела М. расстроенным, галстук был приподнят, но не смогла пояснить, в какой день она видела М. Кроме этого суд исказил показания К. в части, касающейся участия ее в служебных проверках в отношении М.. Выводы проверок были законными и обоснованными. Суд выборочно привел и оценил показания К., которые подтверждают версию обвинения, но не отражено, что она не слышала ни звуков удара, ни звуков падения кого-либо. Судом не приведены показания Б., Л. о том, что они не видели в коридоре 3-го этажа никого, кроме Шелковникова и М.. Ничего в состоянии форменной одежды М. они не заметили. Оценка показаний свидетелей относится к внутреннему восприятию суда и события, указанных свидетелями. Судом не приведены показания П. и не дана оценка им о том, что никаких падений в кабинете Галикеева не слышал, при возвращении М. в 35 кабинет, тот был встревожен, одежда была впорядке, покраснений на видимых участках тела не видел. Судом не дана оценка показаниям Г. о том, что М. испытывал неприязнь к руководителям в лице Галикеева и Шелковникова. Не приведены показания П., косвенно подтверждающих показания подсудимых о том, что в отношении них со стороны крупных перевозчиков и покровительствовавших перевозчикам сотрудников правоохранительных органов велась компания по дискридитации с использованием СМИ и других ресурсов. Судом также не учтены показания П. о том, что М. обоснованно подвергался критике по работе со стороны Галикеева. Судом не приведены показания Л. о том, что Галикеев просил К. выходить из приемной. Судом искажены показания Ш.. Ш. настаивал в суде на том, что М. говорил ему о применении насилия со стороны Шелковникова. Данные сведения суд проигнорировал и не учел.

Следует считать ошибочной квалификацию Галикеева и Шелковникова в отношении М., как группы лиц. Материалами дела, вопреки выводам суда, достоверно не подтверждены ни событие, ни состав преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ.

Неконкретизирован приговор и обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 160 УК РФ.

Ссылаясь на положение п.п. 25 и 26 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 года «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» суд должен был установить обстоятельства, подтверждающие, что умыслом лица охватывался противоправный, безвозмездный характер действий, совершаемых с целью обратить вверенное ему имущество. Из обжалуемого приговора не ясно, а принадлежали ли присвоенные денежные средства (...). Бухгалтерские, финансовые, экономические экспертизы не назначались, справки об ущербе по уголовному делу не представлялись. Вместе с тем, из показаний Н., Н., Б., М., акта (...), установлено, что нарушений при начислении «дополнительных стимулирующих выплат» не имелось. Галикеев не заручался согласием с М., И. и С. на возврат части денег, М. и С. считали возврат части начисленных сумм материального стимулирования своими личными. Следует отметить, что суд сам произвел оценку о степени трудового участия сотрудников (...) в общем результате и показателях работы. Это является подменой судом экспертных органов в области труда, бухгалтерии, экономики и финансов. Следует отметить, что в отношении М., И. С. не имеется документов, подтверждающих их трудоустройство.Суд вышел за пределы предъявленного обвинения, указав на неправомерность начисления М., И., С. сумм материального стимулирования. Приведя в жалобе суммы стимулирования, автор жалобы утверждает, что суммы, начисленные М., И., С. не являлись завышенными, соответствовали их среднемесячному размеру, обусловлены качеством и объёмом выполняемой работы. Неотносимость копий расчетных листков в отношении Н., П., П., повлекла нарушение права на защиту Галикеева.

Кроме того, суд вышел за пределы предъявленного обвинения, перечисляя в приговоре служебные полномочия Галикеева, предусмотренные Положением о порядке выплаты ежемесячной надбавки к должностному окладу за особые условия государственной гражданской службы и премировании, утвержденного приказом начальника Управления от 01 августа 2014 года № (...). Однако, в предъявленном Галикееву обвинении, обвинительном заключении, прениях государственного обвинителя по делу ссылка на положение не имеется. Судом проигнорированы доказательства отсутствия в телефоне Галикеева сообщений в адрес С. и И. с текстом, «Зайдите в 15-00» или «Зайдите в 10-00». Исключение из числа доказательств компакт-диска с фотоизображениями содержания мобильных телефонов, полученных в ходе обыска, нарушило право на защиту Галикеева. Суд не дал оценку показаниям М., сообщившего И. факт передачи денег Галикееву спустя полтора года. Суд необоснованно учел показания Ч., который заинтересован в исходе дела в силу дружеских отношений с М.. Необоснованно суд привел в приговоре показания М., И., Т., В. о сдаче указанными лицами денег Галикееву в другие периоды. Данные обстоятельства не имеют отношение к предъявленному обвинению. По этим причина суд необоснованно учел копию приказа начальника (...) № (...)к от 24 августа 2015 года о материальном стимулировании за август 2015 года в отношении Т. и В.. Более того, суд необоснованно не принял во внимание и не дал оценку показаниям Н. по предъявленным ей для обозрения отчетов (...) за июль и август 2015 года, а также документ без названия за август 2015 года, поскольку содержащиеся в них сведения и комментарии Н. не относятся к предмету рассмотрения. В тоже время, суд не принял во внимание показания Н. о том, что нарушений при начислении материального стимулирования за август и октябрь 2015 года не было. В угоду обвинения судом искажены показания сотрудника (...) М., которой обоснованность начисления материального стимулирования не проверялась.

Судом в основу приговора положены недопустимые доказательства, полученные в нарушением требований УПК РФ.

Суд положил в основу приговора протоколы очных ставок, проведенных между обвиняемым Галикеевым и потерпевшим М., свидетелями И. и С.. Условием проведения очных ставок служит, согласно ст. 192 УПК РФ, наличие противоречий в показаниях допрошенных лиц.

Галикеев никаких показаний в качестве обвиняемого не давал.

В основу приговора положен протокол проверки показаний на месте потерпевшего М. от 13.03.2017 года. Согласно протоколу, следственное действие начинается в кабинете № (...) СО по г. Петрозаводску СУ СК России по РК, расположенного по ул. (...). М. в суде показал, что следственное действие началось в здании (...). Кроме этого в протоколе не указаны технические средства – манекен, его размер и вес.

Рапорта следователей об обнаружении признаков преступлений составлены лицами, производившими расследование, заинтересованы в результатах расследования, и полежат исключению из приговора.

Компакт-диск, представленный потерпевшим М. с аудиозаписями, добытыми с нарушением требований УПК РФ, с содержанием, вызывающим существенные сомнения в достоверности. На записи имеются два файла. Время и свойства файлов отличаются. Не установлен источник, с которого сделаны М. записи. При наличии сомнений представленных аудиозаписей, суд признал их допустимыми доказательствами, необоснованно отказав в ходатайстве о проведении компьютерно-технической судебной экспертизы. Более того, суд в приговоре исказил показания в части разговора М. с Ч..

Результаты ОРД в виде аудиозаписей прослушивания переговоров, в том числе, представленные стороной обвинения в судебном заседании, содержание которых вызывает сомнение, которое судом не устранено. Фоноскопискеские экспертизы для определения принадлежности голосов не проводились, но суд взял на себя функцию экспертов и определил отсутствие монтажа и внесения изменений в указанные записи. Суд не установил при этом возможность использования корпоративных номеров другими лицами. Диски скопированы с компьютера следователя, не были опечатаны, что не дает гарантий о возможности внесения в них изменений.

Приобщение распечатки статьи «Бросок на пол и удар по шее» из интернет – издания к показаниям К., свидетель и следователь Ю. не смогли объяснить в судебном заседании.

При постановлении приговора не определена судьба доказательства – выписка Северо-Западного банка Сбербанка России по счету карты М. за период с 22 сентября по 21 октября 2015 года (т. 2 л.д. 29), об исключении которого настаивала сторона защиты.

Судом неоднократно отказано стороне защиты в проведении следственного эксперимента по эпизоду причинения физической боли М. для проверки показаний М. о том, что Шелковников его приподнял со стула за одежду и бросил на пол. Суд не вынес по ходатайству защиты частное постановление в адрес прокуратуры и следствия, которыми нарушено право Галикеева на реабилитацию в связи с необоснованностью возбуждения уголовного дела по ч. 1 ст. 285 УК РФ.

Более того, судом при вынесении приговора 09 ноября 2018 года вынесено необоснованное постановление о взыскании частично процессуальных издержек с подсудимого Галикеева, связанных с оплатой вознаграждения защитника Ж., по назначению в размере 2500 рублей. В связи с отсутствием в действиях Галикеева события и составов преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 3 ст. 285 УК РФ, ч. 3 ст. 160 УК РФ и наличии всех оснований для его оправдания, указанное постановление также подлежит отмене в полном объеме.

Просит отменить приговор и вынести оправдательный, отменить постановление о взыскании процессуальных издержек.

В дополнительных апелляционных жалобах осужденный Галикеев Р.Ф. по эпизоду применения насилия в отношении М. указывает, что в описательно-мотивировочной части приговора, суд, определяя дату совершенного преступления, сослался на противоречивые показания потерпевшего М., который на предварительном следствии давал иные показания, говоря о том, что преступление имело место в середине февраля 2016 года, ни о каких телефонных разговорах и телефонной записи не говорил. Также полагает необоснованной ссылку суда на копию журнала прихода – ухода сотрудников (...) в период с 08 по 15 февраля 2016 года, поскольку в этом журнале отсутствуют сведения, что 11 февраля 2016 года он (Галикеев) находился на своем рабочем месте. Никто из свидетелей, согласно их показаний, 11 февраля 2016 года на рабочем месте его также не видел. Однако, по мнению автора жалобы, судом данный факт оставлен без внимания. Полагает, что дело рассмотрено судом первой инстанции с обвинительным уклоном. Отмечает, что в феврале 2016 года он выезжал в командировки за пределы Республики Карелия, находился на больничном листе, брал отгулы, отпуск за свой счет, в связи с чем установленная судом дата совершения преступления является недостоверной и не подтверждается доказательствами по делу. При этом ссылается на показания свидетеля Ш., который на предварительном следствии дату совершения преступления указал – 10 февраля 2016 года. Кроме этого, отмечает, что в материалах дела отсутствуют документы, подтверждающие трудоустройство М. в (...), а выводы суда в этой части являются предположением.

Кроме того указывает, что судом в приговоре при описании состава преступления изменен способ совершения преступления, указанный в обвинительном заключении, в частности, суд не указал, каким образом М. оказался в служебном кабинете №(...). Изменив данное обстоятельство, из приговора усматривается, что М. в период времени с 8 часов 37 минут до 14 часов 37 минут все время находился в кабинете с Галикеевым и Шелковниковым. Однако, обвинение в таком виде не предъявлялось, судом изменены пределы обвинения и нарушено право на защиту. При этом суд в описательно-мотивировочной части приговора установил причину вызова М. в 45-ый кабинет.

Также отмечает, что вывод суда о применении Галикеевым и Шелковниковым физического насилия к М., в связи с предположением о причастности последнего к предстоящей служебной проверки, не соответствует материалам уголовного дела. При описании события преступления, суд в нарушение п.22 Постановления Пленума ВС РФ №19 от 16 октября 2009 года «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должных полномочий», не указал, какие конкретно полномочия, определённые в каких-либо нормативных актах, законах, регламентах, должностных инструкциях были нарушены, не указано, превышение каких прав и обязанностей вменяется Галикееву и Шелковникову в вину, в каких пределах и в каких действиях эти полномочия превышены.

Кроме того, полагает, что судом допущены нарушения ст.307 УПК РФ, описывая способ совершения преступления, из приговора не понятно, где находился Шелковников, в каком положении, каким образом он схватил М., на какую конкретно сторону он его бросил, с какой высоты или расстояния, в какое время нанес удар Галикеев, какой рукой и какой частью руки, в каком положении при этом находился М.. Также судом в приговоре не описано какую физическую боль испытывал М., и от чьих конкретно действий наступила эта боль. Автор жалобы обращает внимание, что в материалах дела отсутствуют медицинские документы, подтверждающие причинение физического насилия потерпевшему, судебно-медицинская экспертиза не проводилась. Однако, в соответствии со ст.196 УПК РФ проведение судебной экспертизы обязательно. В своих первоначальных показаниях М. ни о какой физической боли не говорил. Отмечает, что судом не приведены обстоятельства, послужившие основанием для вывода о наличии существенного вреда, причиненного М., нарушены требования п.18 Постановления Пленума ВС РФ от 16 октября 2009 года «О судебном приговоре».

Автор жалобы находит голословным и вывод суда о том, что из-за произошедших событий с М. и П. произошло умаление авторитета и дискредитация должностей руководящего состава (...), поскольку никто таких показаний не давал и никто по этой причине не увольнялся. Ссылка на показания свидетеля К. о том, что действия подсудимых в отношении М. ее возмутили, поскольку такие действия на гос.службе неприемлемы, сформировали у нее негативное к ним отношение, необоснованна, так как таких показаний она не давала ни в ходе предварительного следствия, ни в судебном заседании. При этом автор жалобы цитирует показания свидетеля К. на л.д.4, 19, 21, 23 протокола судебного заседания от 30 марта 2018 года. Отмечает, что К. не была свидетелем инцидента, ранее ничего подобного о руководстве не слышала. Кроме того, данный свидетель говорила только в отношении Галикеева, хотя судом сделан вывод, что она говорила о Галикееве и Шелковникове, Шелковников ее руководителем не являлся.

Отмечает, что в судебном заседании были исследованы показания М. в томе 2 на л.д.1-6, 7-10, 13-18, однако никакой оценки им не дано и в приговоре они не отражены. На противоречивость в показаниях потерпевшего указывают пояснения потерпевшего о расположении его и Шелковникова, которое он трижды менял. Указанному обстоятельству судом оценка не дана.

Также отмечает, что в приговоре судом не отражены показания потерпевшего в части того, что когда он пришел в кабинет к Галикееву, тот вышел в приемную и сказал секретарю К. выйти из приёмной, после чего сам закрыл за ней дверь, при этом К. данный факт не подтвердила.

Автор жалобы обращает внимание суда на противоречия в части оторванной пуговицы на рубашке потерпевшего в момент произошедших событий, а также на пояснения потерпевшего в судебном заседании в этой части о том, что он не помнит,когда обнаружил отсутствие пуговицы, предполагал, что оторваться она могла от действий Шелковникова, но в кабинете пуговицы не видел.

Приводя в жалобе показания потерпевшего М. на предварительном следствии из протоколов допроса потерпевшего, протокола очной ставки, пишет о противоречиях в его показаниях в части поведения М. после броска Ш., в части сообщения о случившемся иным лицам, имеется ли запись телефонного звонка с инспектором Ч., способа нанесения удара. Полагает, что показания М. противоречат друг другу, а также свидетелям по делу, в том числе свидетелям обвинения, материалам дела, непоследовательные и не могут быть положены в основу приговора. В ходе проверки показаний на месте М. демонстрировал удар по шее манекену, нанесенный ребром ладони правой руки, при этом в ходе очной ставки с Галикеевым, в судебном заседании потерпевший пояснял, что удара не видел, предполагает, что ребром ладони.

Кроме того, отмечает, что в приговоре суд существенно изменил показания потерпевшего М., указав, что выйдя из кабинета Галикеева, он спустился на 3 этаж, где встретил И. и Г., затем прошел в свой кабинет. Потерпевший в судебном заседании говорил, что точно помнит, что когда вышел из кабинета, в коридоре никого не встречал, чем опроверг показания свидетеля Г., которая поясняла, что встретила потерпевшего на 3 этаже. Также суд не отразил в приговоре показания М., данные им в суде, имеющие существенное значение по делу, а именно, что Мурсенков хотел занять должность заместителя начальника отдела, которую занял Шелковников, к дисциплинарной ответственности привлекался необоснованно, от броска Шелковникова упал громко, звук падения слышала С., оснований уволить его (М.) не было, давления он опасался, но давления не было, описать физическую испытываемую боль не может, подтверждает, что ему предлагалась должность заместителя начальника отдела, критику, которой подвергался со стороны руководства считает необоснованной, указывал на свою обиду на руководство, поскольку с ним грубо разговаривали, говорил, что не задумывался о том, что его могут уволить, если он расскажет об ударе московской проверки С. и репортеру Л., но в органы идти боялся, что уволят, оценить какая у него была боль (сильная или средняя) он не может, боялся увольнения после опубликования статьи в СМИ, не задумывался о том, почему не обратился в правоохранительные органы. Всем этим доводам, по мнению автора жалобы, суд должен был дать оценку.

Также отмечает, что суд в качестве доказательства по делу принял во внимание схему, приложенную к протоколу допроса М. (том 2 л.д.18), при этом не дал оценку тому обстоятельству, что на схеме, место, где сидел Шелковников перед случившимся обозначено как первое со стороны Галикеева, хотя в последующих показаниях потерпевший утверждал, что Шелковников сидел на втором стуле, либо на третьем напротив него. Отмечает, что другие схемы, на которые ссылается суд, составлены М. более 2-х лет после событий и не могут отражать состояние кабинета Галикеева на момент инкриминируемых событий.

Автор жалобы находит необоснованным вывод суда о том, что Шелковников, выразив позицию о непризнании вины, дал показания о непричастности к совершению преступления, поскольку то, что Шелковников в ходе следствия не давал показания, нельзя сделать однозначный вывод о непризнании им своей вины.

Также отмечает, что ссылаясь в приговоре на стенограмму разговора М. с Ч., изменил ее текст, и никакая подавленность М. в нем не прослеживается, в ходе разговора они обменивались сплетнями, вели себя непринужденно. Данный диалог противоречит показаниям потерпевшего, данными им на всех стадиях уголовного дела.

Полагает, что суд необоснованно указал в приговоре, что Ч. характеризует отношения между ним и М., как рабочие, так как согласно протоколу судебного заседания от 17 сентября 2018 года л.д.19, Ч. подтвердил, что отношения с потерпевшим у него дружеские, что также подтверждается стенограммой их разговора (том 15 л.д.225-226).

Считает, что в приговоре суда не отражены обстоятельства, имеющие существенное значения по делу, о которых в судебном заседании пояснял свидетель Ч., в частности о его отношении к руководству Шелковникова, о применении Шелковниковым насилия и иные, указанные в протоколе судебного заседания. Отмечает, что из показаний Ч. следует, что в телефонном разговоре при описании событий М. говорил, что от действий Шелковникова и Галикеева он испытывал физическую боль, однако, это не подтверждается стенограммой аудиозаписи. Судом данному факту оценка не дана. Автор жалобы также отмечает, что показания свидетеля Г., в части внешнего вида М., приведенные в приговоре, значительно отличаются от показаний Г., данных ею в ходе предварительного следствия и судебного заседания, полагает, что разница между оторванной 3-ей пуговицы и расстегнутой рубашкой до третьей пуговицы, является существенной.Судом, кроме того, не были проверены показания свидетеля Г. о настроении М. и о том, видела ли она его в коридоре 3-его этажа, так как на предварительном следствии свидетель об этом не говорила. Автор жалобы, приводя показания свидетеля Г. в протоколе судебного заседания от 06 марта 2018 года на л.д.29-30, 38-39, 42-43, в протоколе судебного заседания от 16 марта 2018 года на л.д.2, 4-11, в протоколе от 28 марта 2018 года на л.д.4, 8-9, 11, 16, считает, что данный свидетель является заинтересованным в исходе данного дела. Показания Г. о том, что она видела в коридоре М. опровергаются самим потерпевшим, а также свидетелями Б., Л., Ш., которые в коридоре, кроме М., никого не видели. Показания Г. в части расстегнутой пуговицы и сдвинутого галстука у М. опровергаются показаниями свидетелей С., П., Ш., Г., которые показали, что никто из них никаких изменений во внешнем виде М. не видел. Полагает, что показания Г. являются недостоверными.

Кроме показаний Г., автор жалобы указывает на отсутствие в приговоре существенных сведений, имеющих значение по делу, о которых поясняли свидетели С., К., С., Б., Л., К., П., Г., П., Т., Ш., Б., Л., Ш., которые отражены в протоколе судебного заседания и изложены в апелляционной жалобы.

Считает, что показания свидетеля К. нельзя признать достоверными, поскольку она состоит в дружеских отношениях с М., а внешний вид потерпевшего с галстуком и пуговицей является вымыслом, так как на предварительном следствии она давала показания о том, что об оторванной пуговице ей рассказал сам М.. Противоречиям в показаниях свидетеля К. судом не дана.

Принимая во внимание распечатанную статью «Бросок на пол и удар по шее» (л.д.20 приговора), как доказательство по делу, суд не верно указал источник ее получения «Вести Карелии» без приведения официальной ссылки на сайт и IP, в судебном заседании К. называла два источника информации, это «(...)». При этом отмечает, что свидетели Ш., П., П., Л., С. и другие пояснили, что в данной статье содержаться не достоверные сведения.

Автор жалобы отмечает, что судом в приговоре были искажены показания свидетеля И. (л.д.20 приговора), в судебном заседании он не пояснял, откуда М. шел и куда, пояснения И. о том, что М. шел в возбужденном состоянии с 4-го этажа, это лишь предположения свидетеля. Автор жалобы также пишет о противоречиях в показаниях К. и Г., пояснивших, что они видели М. бледным и подавленным, и показаниях И., который, с его слов, видел М. красным и возбужденным. Оценка этим противоречиям судом не дана.

Отмечает, что показания свидетелей Б., Л., К., Г. полностью опровергают обвинение, ставя под сомнение факт применения насилия в отношении М.. Его показания логичны, последовательны, подтверждаются показаниями многочисленных свидетелей, и опровергаются только показаниями потерпевшего М..

Считает, что судом необоснованно признаны недостоверными показания свидетеля Ш. в части рассказа М. о том, как его (М.) ударил Шелковников руками в плечо, поскольку об этом ему известно со слов М.. То обстоятельство, что М. всем рассказывал события по-разному, говорит лишь о недостоверности показаний потерпевшего.

Указывает, что при оценке доказательств судом нарушен принцип презумпции невиновности, все сомнения по делу суд толковал в пользу обвинения, не принимая во внимание, закрепленные в ст.88 УПК РФ права подсудимых. Считает, что достоверно материалами уголовного дела ни событие, ни состав преступления, предусмотренного п. «а» ч.3 ст.286 УК РФ, в связи с отсутствием бесспорных доказательств, не установлен.

По эпизоду преступления, предусмотренного ч.3 ст.160 УК РФ указывает, что в описательной части приговора (л.д.3) суд указывает, что он (Галикеев в период с 22 мая до 14 сентября 2015 года разработал преступную схему присвоения денежных средств, планировал организовать начисления, и т.д. Данные обстоятельства, по мнению автора жалобы, никакими доказательствами не подтверждаются, и это только предположение суда. Указывает, что в ходе расследования уголовного дела, а также в судебном заседании не установлена его неправомерность при начислении материального стимулирования. Не установлено, какие законы, приказы, положения были им нарушены при начислении сотрудникам стимулирования. Ссылаясь на п.23, п.24 постановления Пленума ВС РФ от 30 ноября 2017 года «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», отмечает, что ни о каком необоснованном начислении денежных средств сотрудникам в предъявленном ему обвинении не указано, обвинение в этом не предъявлялось. Согласно приговору (л.д.62) обвинение предъявлено в нарушении требований п.2 приказа руководителя Федеральной службы по надзору в сфере транспорта Министерства транспорта РФ от 24 апреля 2015 года №АК-437, в соответствии с которым необходимо производить выплату на материальное стимулирование с учетом личного вклада в общие результаты. Однако, такое обвинение ему не предъявлялось. В связи с этим, считает, что нарушено его право на защиту, суд, в нарушение ч.1 ст.252 УПК РФ вышел за пределы предъявленного обвинения, указав о нарушении данного приказа и необоснованном начислении материального стимулировании С., И. и М.. При этом суд не оценивал их личный вклад в работу Управления. Свидетели К., К. по этому вопросу не допрашивались и вывод судом о необоснованном начислении материального стимулирования сделан на предположениях.

Указывает также, что ссылаясь на необоснованное начисление стимулирования М. в сентябре, суд учитывает размер стимулирования в августе, при этом автор жалобы отмечает, что в августе выплаты производились за июль, и на тот период М. работал инспектором, в августе М. занимал должность и.о. заместителя начальника отдела. Оценка выполненной потерпевшим работы, его вкладу в работу судом не дана.

Автор жалобы считает необоснованным вывод суда о том, что приказы №(...), № (...) от 14 сентября и 23 октября 2015 года подписаны им, так как почерковедческая экспертиза не проводилась, о том, что он эти документы подписывал, он не говорил, а в Управлении была печать копирующая его подпись, которая возможно и применялась при подписании этих приказов.Тот факт, что в эти приказы С., И. и М. были включены с корыстной целью считает не доказанным. Отмечает, что на момент подписания приказа указанные лица были достойны такого материального стимулирования. В приговоре судом при описании способа совершения преступления не указано, отправлялись ли данные денежные средства на счета сотрудников или нет, когда и через какие банки они были перечислены. Эти обстоятельства судом не исследованы, бухгалтерские документы не исследовались, экспертиза либо ревизия не проводились. Полагает, что факт перечисления денежных средств работников не доказан. По мнению автора жалобы, способ перечисления материального стимулирования работникам, указанный в приговоре, а именно посредством телефонной связи и при помощи сервисов передачи электронных сообщений, лично, часть из которых они должны будут ему вернуть, является голословным, поскольку материалами дела не подтвержден, основан на предположениях. То, что денежные средства перечислялись на банковские счета работников, открытые в ПАО «Сбербанк России» также не подтверждено, не установлены банковские счета сотрудников, их номера, когда, кто и откуда были перечисления. Судом не конкретизирован способ перечисления денежных средств. Кроме того, указав на снятие наличных денежных средств М., С. и И. суд не указал с каких банковских счетов это произведено, на чье имя они открыты, с использованием каких банковских карт, с каких банкоматов, по каким адресам. Считает, что обвинение и описание преступного деяния не конкретизировано, нарушено его право на защиту, знать в чем он обвиняется. Кроме того, судом не расписан способ незаконной передачи сотрудниками М., С. и И. ему (Галикееву) денежных средств, а именно, где это происходило и при каких обстоятельствах, следовательно, не расписан способ деяния, чем также нарушены требования ч.4 ст.47 УПК РФ.

Автор жалобы выражает несогласие с выводом суда о том, что его (Галикеева) действиями (...) причинен ущерб в сумме 35000 рублей. Данный вывод не подтвержден материалами дела и является голословным, не установлена и не доказана неправомерность изъятия этих денег у (...), не установлена незаконность начисления материального стимулирования. Указывает, что выводы о наличии события преступления, предусмотренного ч.3 ст.160 УК РФ основаны на противоречивых показаниях М., данными в ходе предварительного следствия, которые он отверг в судебном заседании. Полагает, что показаниям М. судом надлежащая оценка не дана, не оценены противоречия в протоколах допроса М. в ходе предварительного следствия от 04 апреля 2017 года (том 2 л.д.20-23) и от 15 июня 2017 года (том 2 л.д.24-27). При этом автор жалобы приводит содержащиеся в них пояснения, а также показания М. от 24 и 27 января 2017 года, в протоколе судебного заседания, указывая на неполноту приведенных в приговоре показаний М., имеющих значение по делу. Отмечает, что ранее М. о передаче денег говорил только в отношении И., потом добавил Т., хотя при их допросе в суде о том, что им рассказывали о факте передачи денег ему (Галикееву) не подтвердили, то есть М. им об этом не рассказывал.

Отмечает, что в приговоре судом искажены показания Ч. данные в судебном заседании, без учета ответов свидетеля на вопросы защиты. Полагает, что показания свидетеля необходимо признать не достоверными, не согласующими с материалами дела, поскольку Ч. находится в дружеских отношениях с М. и дает выгодные для него показания.

Автор жалобы, приводя в жалобе пояснения свидетеля И., указывает, что в приговоре они отражены с искажениями и неточностями, без пояснений на вопросы защиты, что имеет существенное значение по дела.

Считает, что показания свидетеля И. являются не относимыми, поскольку эпизод с начислением 17000 рублей И. ему (Галикееву) не вменялся. Из показаний свидетеля И. следует, что начисление материального стимулирования производилось обоснованно.

Указывает, что судом в приговоре в показаниях свидетеля С. не отражены ответы на вопросы защиты и государственного обвинителя, имеющие существенное значение по делу. Отмечает, что показания С. относительно передачи денег Галикееву по его смс, не подтверждает свидетель И., который пояснил, что смс сообщение "зайдите в 10-00" от Галикеева он не получал, при осмотре его (Галикеева) телефона на следствии никаких смс С. не было. При этом С. также не смогла продемонстрировать это смс, в связи с чем ее показания в этой части ничем не подтверждены. Своими показаниями свидетель С. только подтвердила обоснованность начисления материального стимулирования за период с августа по декабрь 2015 года, пояснив, что никаких денег Галикеев с нее не требовал. Отмечает, что судом показания С. учтены в приговоре только с позиции обвинения. Полагает, что судом при оценке доказательств по делу нарушен принцип всесторонности рассмотрения доказательств.

Приводя в приговоре показания свидетеля Г., автор жалобы указывает на их искажение. Суд принимая во внимание ее показания в части того, что ей от С., М. и И. стало известно о начислении им дополнительного материального стимулирования, часть из которого они передали Галикееву, не учел, что Г. стало об этом известно в связи с возбуждением уголовного дела, и до этого об этом они ей не рассказывали. Г. в своих показаниях подтвердила законность и обоснованность начисления стимулирования С., И. и М.. Также отмечает, что судом оставлено без оценки то обстоятельство, что Голубева, не обладая специальными познаниями в области бухгалтерии, самостоятельно приняла решение о наличии ущерба (...), ознакомившись только с обвинительным заключением. Полагает, что в действиях данного свидетеля содержится умышленное желание очернить его (Галикеева), и она не может дать объективную оценку.

Кроме того, указывает на неполноту отраженных в приговоре показаний свидетеля П.. Указывает, что на вопросы защиты он пояснял о поднятии рейтинга Управления, что никогда не слышал, что Галикеев требовал от кого-то деньги. Судом не дана оценка показаниям П. и в части имеющегося в (...) действующего положения "О материальном стимулировании", что не подтверждается материалами дела и показаниями свидетелей Б., Н. и актом проверки КРУФК по РК от 16 июня 2017 года). Указывает, что материальное стимулирование начислялось только на основании приказа Ространснадзора.

Автор жалобы, ссылаясь на показания П., отмечает, что его показания опровергают показания свидетелей С. и И. в части того, что деньги передавались П..

В своей жалобе автор приводит показания свидетелей Н., Н., Б., Л., указывая их неполноту в части ответов на вопросы защиты, которые могли существенно повлиять на исход дела, которые подтверждают законность и обоснованность начисления материального стимулирования, и что переписка по смс с секретарем не является каким-то удивительным событием. Данным обстоятельствам судом оценка не дана.

Также отмечает, что суд, сделав вывод о том, что Галикеев увеличил выплату материального стимулирования И. и С. на основании расчетной ведомости за октябрь 2015 года, не учел, что в этом документе были увеличены суммы выплат всем руководителям, и инспекторам П. и Г..

Кроме того, вывод суда о том, что в (...) имелась практика сбора денежных средств с подчиненных считает необоснованной, и указывает, что эпизод по практике сбора денег ему не вменялся и суд в этой части вышел за рамки предъявленного обвинения, установив его вину в практике сбора денег с Т. и В., к чему он отношения не имеет.

Автор жалобы указывает на искажение в приговоре показаний свидетеля Т., уточняя, что Т. показания в части того, что М. сказал ему вернуть часть денег по его (Галикеева) указанию никогда не давал.

Считает, что суд в нарушение закона в доказательства его виновности приводит недостоверные показания свидетелей, которые опровергаются другими доказательствами и не подтвержденные в суде самими свидетелями.

Указывает, что показания свидетелей Т., В. также отражены в приговоре без ответов на вопросы защиты. Отмечает, что Т. указывал на отсутствие какой-либо практики по сбору денежных средств с сотрудников, на увеличение объема работы М.. Кроме того, Т. и В. в своих показаниях подтвердили в суде, что Галикеев никогда никаких указаний по деньгам не давал. Этим показаниям суд оценки не дал.

Полагает, что приведенный судом в качестве доказательства виновности приказ №(...) от 24 августа 2015 года "О материальном стимулировании", согласно которому материальное стимулирование начислено В. и Т., относиться к неотносимым доказательства, поскольку на предварительном следствии было вынесено постановление о прекращении уголовного дела в части В. и Т..

Автор жалобы полагает, что не относимыми доказательствами являются показания свидетелей Т., Д., поскольку эпизод с выплатой Д. 10000 рублей и по отказу в увеличении стоимости (...) контракта не вменялся, а также все приобщенные к делу копии договоров, гос. контрактов, актов о приемке выполненных работ.

По эпизоду применения насилия в отношении П. суд в приговоре необоснованно указал, что Шелковников с 05 часов до 07 часов 26 октября 2016 года находился при исполнении своих должностных обязанностей, поскольку никаких организационно-распорядительных документов, на основании которых Шелковников в свое нерабочее время находился при исполнении своих обязанностей, в материалах дела нет. Бесспорно не установлено нахождение Шелковникова 26 октября 2016 года с 5 до 7 часов утра на рабочем месте при исполнении своих служебных обязанностей. Полагает, что по данному эпизоду не установлено место происшествия, поскольку в приговоре местом совершения преступления указано служебное помещение (...), где находится 7 служебных помещений, какое конкретно помещение суд не конкретизировал. Отмечает, что П., К., Ш. в своих показаниях указывали разные служебные помещения, в которых происходили события, однако, судом эти противоречия не устранены. Считает, что обвинение, предъявленное Шелковникову по данному эпизоду, не конкретизировано. Суд не указал, какие конкретно полномочия и в каком пределе он (Шелковников) имел умысел их превысить. При этом отсутствуют ссылки на пункты должностной инструкции и закона, определяющих круг полномочий Шелковникова. Согласно обвинительному заключению, Шелковникову не предъявлялось, что он имел умысел на превышение полномочий, в связи с чем он не мог защищаться от данного обвинения. Полагает, что судом нарушены требования ч.1 ст.252 УПК РФ. По факту причинения физической боли П. судебная медицинская экспертиза не проводилась, никаких медицинских документов в деле нет. Доказательств, подтверждающих причинение П. физического насилия, от которого он испытывал физическую боль, в материалах дела нет. Автор жалобы приводит показания свидетелей П., П., К., подтверждающего его доводы. Полагает, что по данному обстоятельству проведение судебной экспертизы, в соответствии со ст.196 УПК РФ, является обязательным. Невыполнение требований данной нормы закона является существенным нарушением, что влечет отмену приговора. Кроме того автор жалобы полагает, что доводы суда о существенности причиненного П. вреда, основан на предположениях и материалами дела не подтвержден.

По оценке судом всех доказательств, автор жалобы указывает на необоснованность вывода суда о признании всех доказательств допустимыми, относимыми, а в совокупности достаточными для решения вопроса об их с Шелковниковым виновности. Данный вывод сделан с нарушением требований ст.ст.74, 75 УПК РФ. На основании исследованных в судебном заседании доказательств, считает, что обвинение предъявлено необоснованно, в основу обвинительного приговора положены противоречивые показания потерпевшего и свидетелей. Указывает, что по обвинению, предъявленному по п. «а» ч.3 ст.286 УК РФ, в деле отсутствуют документы, на основании которых возбуждается уголовное дело, а именно заявления потерпевших, актов медицинского освидетельствования и судебно-медицинской экспертизы. Полагает, что сам факт насилия не установлен. Обращает внимание суда, что М. обратился в правоохранительные органы только через 11 месяцев после якобы имевшего место насилия. Вывод суда о законности возбуждения уголовного дела, по мнению автора жалобы, ошибочный. Основанием возбуждения дела послужил допрос потерпевшего М. от 24 января 2017 года, в котором он не говорил, что испытывал физическую боль, проверка по данному факту была проведена поверхностно. Оценка судом данным показаниям и проведенной проверке не дана.

Также считает, что по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч.3 ст.160 УК РФ не установлен ущерб, причиненный Управлению, поскольку проведенной бухгалтерской проверкой нарушений не установлено. Вывод суда о том, что у него возник умысел похитить 35000 рублей до того, как деньги были перечислены М., С. и И., считает предположением. Указывает, что он (Галикеев) этих денег не брал.

Указывает, что в описательной части приговора при описании событий применения насилия к М. и П., суд привел два взаимоисключающих обстоятельства совершения ими (Галикеевым и Шелковниковым) преступления, а именно на почве возникших личных неприязненных отношений и в связи со служебными полномочиями. Полагает, что если насилие применено было из личных неприязненных отношений, то действия должны быть квалифицированы по ст.116 УК РФ, а с учетом изменений в законодательстве по ст.6.1.1 КоАП РФ.

Указывает, что проверка законности возбуждения уголовного дела в отношении него по ч.1 ст.285 УК РФ от 27 января 2017 года, судом вообще не проверялась, при этом данный довод стороной защиты заявлялся.

При рассмотрении гражданских исков потерпевших, которые судом были удовлетворены частично, как указывает автор жалобы, суд не привел мотивы, обосновывающие его решение, не указал какими материалами дела подтверждается то обстоятельство, что Мурсенков и Потахин испытывали психическое страдание, и в чем конкретно оно выражалось. Отмечает, что потерпевшие за медицинской помощью не обращались, психологическую или психиатрическую помощь не получали, никаких телесных повреждений им не причинялось, физическую боль они не испытывали, что подтверждается материалами дела. Обращает внимание, что при разрешении гражданских исков доводы осужденных судом не приведены, следовательно, им не дана оценка и судом нарушено право гражданских ответчиков на защиту, причинение морального вреда потерпевшим не доказано.

Ссылается на Постановление Пленума ВС РФ №55 от 29 ноября 2016 года «О приговоре», ст.14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года, ст.6, ст.17 Конвенции «О защите прав человека и основных свобод», ч.4 ст.15 Конституции РФ, ч.3 ст.1 УПК РФ, ст.6, 7 УК РФ п.5 Постановления Пленума ВС РФ №5 от 10 октября 2003 года «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров», приговор считает незаконным, необоснованным и несправедливым. Полагает, что при назначении наказания суд не принял во внимание наличие у него на иждивении двоих малолетних детей, неработающей супруги, которая не имеет возможности трудоустроиться, поскольку ухаживает за младшей дочерью, значительные, положительные успехи в его трудовой деятельности, увеличение объемов работы и сборов в бюджет РФ и РК, к уголовной и административной ответственности не привлекался, активное участие в общественной жизни, пропаганду хоккея в Республике Карелия и Санкт-Петербурге, здорового образа жизни и занятие спортом среди молодежи, в связи с чем необоснованно пришел к выводу о назначении наказания в виде реального лишения свободы. Считает, что с учетом всех характеризующих данных имеются основания для применения положения ст.73 УК РФ. Просит приговор отменить, оправдать его и Шелковникова по всем эпизодам.

В возражениях на апелляционные жалобы заместитель прокурора города Губанов Д.Н. приговор суда считает законным и обоснованным, просит в удовлетворении жалоб отказать.

Проверив материалы дела и обсудив доводы, содержащиеся в жалобах осужденных, защитников, возражений на них, суд апелляционной инстанции приходит к следующему.

Вывод суда о доказанности вины Галикеева Р.Ф. и Шелковникова Е.А. в превышении должностных полномочий, с применением насилия в отношении М. и их вина в этом преступлении установлена:

показаниями потерпевшего М., который сообщил, что именно 11 февраля 2016 года его вызвали в кабинет Галикеева в связи с предстоящей проверкой Управления вышестоящим руководством. В кабинете находились Галикеев, Шелковников и К.. Все сидели. Он сел напротив Шелковникова. Начальник (...) Галикеев, сославшись на Шелковникова, высказал претензии по работе. На прозвучавшие объяснение Шелковников перекинулся через стол, со словами «Что ты врешь?» схватил его за форменную одежду (китель и рубашку) в области груди и оттолкнут его на пол слева от себя. Упав на пол ударился бедром, ощутил физическую боль, сел на пол, стал прикрываться

руками, полагая, что могут последовать удары. От указанных действий Шелковникова у него расстегнулась молния на кителе, на рубашке оторвалась третья сверху пуговица. Затем встал, поправил рубашку и китель и присел за стол на прежнее место. Галикеев, проходя мимо, ударил ребром ладони по шее.

Свои показания потерпевший М. подтвердил при проверке его показаний на месте, в ходе проведения очных ставок с осужденными Галикеевым и Шелковниковым.

Оспаривая показания потерпевшего М., осужденные, сторона защиты в жалобах указывает, что они противоречивы и даны лицом заинтересованным в исходе дела.

Однако с этим доводом согласиться нельзя, поскольку как видно из материалов дела, показания потерпевшего М. согласуются с другими исследованными судом доказательствами, подтверждающими вину Галикеева и Шелковникова, в частности:

показаниями представителя потерпевшего Г. о том, что в один из дней февраля 2016 года ей известно, что М. был вызван в кабинет Галикеевым. В тот день она видела М. в Управлении на 3 этаже. Внешне выглядел потерянным, расстроенным, на форменной одежде галстук был смещен в сторону, третья пуговица на рубашке была расстегнута, или оторвана. О том, что с ним произошло, рассказывать не стал. На следующий день, или позднее М. сообщил, что был в кабинете у Галикеева. Кроме руководителя, там находились Шелковников и К.. Руководители предъявляли претензии по поводу пропажи дел об административных правонарушениях, предстоящей проверки. Тогда же Шелковников схватил его за куртку и бросил на пол, в результате чего он ударился, а затем Галикеев, проходя мимо, ударил ребром ладони по шее. Рассказал М. о происшедшем в присутствии К. и С.;

показаниями свидетеля С., сообщившей, что в январе 2016 года она доложила непосредственному руководителю Шелковникову о пропаже 30 дел об административных правонарушениях. Через несколько недель, 11 или 12 февраля 2016 года М. ей, Г. и К. сообщил, что в кабинете Галикеева, сам Галикеев в присутствии К. и Шелковникова высказал претензию по поводу утраты административных дел, пытался выяснить причины приезда проверки. Услышав ответ М. о том, что ему ничего не известно, Шелковников, сидевший за столом, напротив М., схватил руками за служебную куртку М. и со словами: «Что ты врешь?» с силой бросил его на пол. Когда встал с пола и сел за стол, к нему сзади подошел Галикеев и ударил его рукой в область шеи;

показаниями свидетеля К., согласно которым в один из дней февраля 2016 года, в первой половине дня, она, Г., С. находились в кабинете, куда пришел М.. Был в подавленном состоянии и рассказал, что ранее в один из дней февраля 2016 года, в кабинете Галикеева, куда его вызвал Галикеев, и где также находились К. и Шелковников, Галикеев высказал ему претензии по поводу пропажи ряда дел об административных правонарушениях и причастностью к приезду ведомственной проверки из г. Москва. Когда М. ответил, что не причастен к этим обстоятельствам, Шелковников, сидевший напротив него, перевалился через стол, схватил его за служебную куртку и с силой бросил его со стула на пол, отчего у М. оторвалась пуговица. Затем, по предложению кого-то из руководителей присел за стол. Тогда же к нему подошел Галикеев, который ударил ребром ладони в область шеи. За день до этого видела М. в своем кабинете. Состояние было подавленным, выглядел потерянным, имел бледный вид. Обратила на небрежность во внешнем виде, галстук был приподнят, расстегнута одна из верхних пуговиц;

показаниями свидетеля И., указавшего, что уже после возбуждения уголовного дела в отношении подсудимых, от Г. и К. узнал о применении в отношении М. насилия. Вспомнил, что в один из дней февраля 2016 года видел через открытую дверь своего кабинета проходившего М.. Был тот в возбужденном состоянии, кожные покровы были покрасневшими;

показаниями свидетеля С., согласно которым в один из дней февраля 2016 года от К. стало известно, что, Галикеев, Шелковников и К. вызвали М. в кабинет начальника Управления и «прессанули», кто-то схватил М. за грудь, а кто-то нанес ему удар;

показаниями свидетеля Ш. о том, что в феврале 2016 года, он был на (...), чтобы забрать свои вещи. Туда же приехали инспекторы М. и С.. М. был в подавленном состоянии, был чем – то расстроен. Из рассказа М. понял, что тот вызывался в кабинет Галикеева. Ему были высказаны претензии по службе. И было применено насилие;

показаниями свидетеля Ч., показавшего, что в один из дней февраля 2016 года, когда он находился на территории (...), ему позвонил М. и сообщил, что был вызван в кабинет к Галикееву. Был вызван в связи с пропажей ряда дел об административных правонарушениях. Там же к нему М.) было применено физическое насилие. Шелковников схватил М. за форменную одежду и скинул со стула, после чего Галикеев нанес М. удар рукой по шее сзади;

аудиозаписями, представленными на диске потерпевшим М., а также «стенограммой разговоров М.-Ч.», приобщенной по ходатайству защиты, в которых зафиксирован состоявшийся между М. и Ч. 11 февраля 2016 года телефонный разговор;

показаниями свидетелей: К., Б., Л., П., Г., подтвердивших сведения о том, что в один из дней февраля 2016 года, до приезда московской проверки в кабинет руководителя (...) Галикеева вызывался М.;

выдержкой из статьи «Бросок на пол и удар по шее», опубликованной в Интернет-газете «(...)» (...) года;

сведениями о том, что 11 февраля 2016 года в здании Управления находились: М. - с 08 часов 37 минут до 12 часов 30 минут, с 14 часов 37 минут до 20 часов 45 минут, С. – с 07 часов 35 минут до 12 часов 30 минут, с 14 часов 37 минут до 20 часов 45 минут, Г. – с 08 часов 17 минут до 20 часов 50 минут, И. – с 08 часов до 20 часов 20 минут, К. – с 08 часов 10 минут до 17 часов 40 минут, Шелковников – с 08 часов до 20 часов 45 минут, К. – с 08 часов 22 минут до 14 часов 44 минут, с 15 часов 56 минут до 20 часов 20 минут, которые усматриваются из копии журнала учета прихода сотрудников Управления за период с 08 по 15 февраля 2016 года;

сведениями о том, что в ночную смену с 21 часа 11 февраля 2016 года до 09 часов 12 февраля 2016 года дежурство на (...) осуществлял (...) инспектор Ч., и М. звонил Ч. во время дежурства последнего, которые усматриваются из копий журнала приема и сдачи дежурства отдела (...), журнала ежедневного инструктажа инспекторского состава (...), табеля учета использования рабочего времени за период с 01 по 29 февраля 2016 года и графика работы (...) км автодороги «(...)» за февраль 2016 года;

сведениями о том, что осужденные являлись руководителями, подтверждаются соответствующими приказами, положением и должностным регламентом занимаемых ими должностей.

Таким образом, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что осужденные Галикеев Р.Ф. и Шелковников Е.А., являясь руководителями, первый, исполняя обязанности начальника Управления - (...), другой, исполняя обязанности заместителя начальника (...), в которых содержатся конкретные полномочия и служебные обязанности, связанные с непосредственной работой служащих учреждения, их действия явно выходили за пределы полномочий и повлекли за собой существенное нарушение прав и законных интересов граждан, охраняемых законом интересов общества и государства, превышение должностных полномочий сопровождалось незаконным применением насилии к потерпевшему М..

2. Вывод суда о доказанности вины Шелковникова в совершении в период с 05 часов 00 минут по 07 часов 00 минут 26 октября 2016 года превышения должностных полномочий с применением насилия в отношении П. является обоснованным и его вина в этом преступлении установлена:

показаниями потерпевшего П. о том, что с 25 на 26 октября 2016 года он находился на дежурстве на посту с П. и К.. По времени около 06 часов 26 минут 26 октября 2016 года на территорию (...) приехали К. и Шелковников. К. был на трассе, П. через некоторое время вышел на улицу. Его (П.) Шелковников попросил пройти в помещение, которое использовалось как раздевалка. Там уже находился К., который спросил, известна ли ему цель их приезда. Он ответил отрицательно, после чего Шелковников, находясь слева от него, нанес ему удар кулаком правой руки в область левого уха. От удара испытал физическую боль, кратковременно утратил слух. Затем Шелковников обвинил его (П.) в том, что он написал жалобу в правоохранительные органы, в которой указал о принадлежности ему (Шелковникову) эвакуатора. К. поддержал обвинение Шелковникова. После отрицательного ответа Шелковников предоставил ему бумагу и ручку и попросил написать заявление об увольнении по собственному желанию. Смысл претензий прибывших руководителей сводился к тому, что они ему не доверяют. Считает, что Шелковников находился при исполнении своих должностных обязанностей, совершил насилие по отношению к нему, заставил уволиться. О применении насилия Шелковниковым он рассказал П. и К.;

Свои показания потерпевший П. подтвердил при проверке показаний на месте, составлением схемы весового контроля (...) – 421 км, предоставлением следствию компакт-диска с видеозаписями и аудиозаписью, стенограммы аудиозаписи, содержание которых соответствует сведениям, представленным в пояснениях П. к видеозаписям и в изготовленной им стенограмме аудиозаписи;

Оспаривая показания потерпевшего П., осужденный Шелковников, сторона защиты в жалобах указывают, что они противоречивы и даны лицом, заинтересованным в исходе дела.

С этим доводом согласиться нельзя, поскольку как видно из материалов дела, показания потерпевшего П. согласуются с другими исследованными судом доказательствами, подтверждающими вину Шелковникова, в частности:

копией служебного контракта от (...) 2014 года, который относится к П.;

копиями табеля использования рабочего времени и графика работы (...) за октябрь 2016 года, содержащих сведения о том, что государственный инспектор П. в ночь с 25 на 26 октября 2016 года находился на смене на (...);

копией письма сотрудника прокуратуры РК к обращению гражданина Ш. на имя руководителя Управления, в котором содержатся сведения о принадлежности Шелковникову эвакуатора, который использовался для перемещения транспортных средств на специализированную стоянку для устранения перегруза;

показаниями свидетеля П. о том, что в один из дней октября он находился на смене на (...) вместе с П. и К.. В период с 04 до 06 часов на пост приехали К. и Шелковников. Он, как старший смены доложил ситуацию. Впоследующем, по требованию Шелковникова он (П.) покинул здание (...). К. в это время находился на дороге. В здании остались П., Шелковников и К.. Через сорок минут Шелковников пригласил его в здание, где К. ему заявил, что П. снят со смены и будет уволен. П. отказался покидать смену. Со слов П. знает, что приезд Шелковникова и К. связан с жалобой в прокуратуру, которая касается использования принадлежащего Шелковникову эвакуатора для задержания и перемещения транспортных средств на штрафстоянку. По мнению приехавших руководителей, автором жалобы является он (П.), потребовали написать заявление на увольнение. П. ему сказал, что жалобу не писал. Заявление об увольнении писать отказался. Также П. сообщил, что в комнате отдыха, где нет видеокамеры, Шелковников нанес удар ему (П.) в ухо или пытался нанести удар, не понял. Еще ему стало известно, что П. записал на диктофон своего телефона разговор с Шелковниковым и К.;

показаниями свидетеля К., подтвердившего приезд в одну из смен октября 2016 года К. и Шелковникова, и сведения, полученные из рассказа П. о предложении руководства написать заявление об увольнении, будучи уверенными в том, что П. написал жалобу на их действия. Шелковников, в процессе настаивания на написании заявления, ударил П. в область уха;

показаниями представителя потерпевшего Г., свидетеля С., согласно которым, со слов П. известно, что во время одной из его смен на (...) приехали Шелковников и К., которые заподозрили П. в написании жалобы в прокуратуру, касающейся использования эвакуатора работниками Управления. В помещении, не оборудованном видеокамерой, Шелковников нанес удар П. в область уха;

показаниями Ш., С., Ч., В., П., которым известно из различных источников о появлении К. и Шелковникова на СПВК о применении насилия к П.;

сведениями аудиозаписи с результатами проведенных в отношении Шелковникова и К. оперативно-розыскных мероприятий «прослушивание телефонных переговоров», из которых следует, что К. и Шелковников, с ведома Галикеева, устанавливали автора жалобы от имени Ш., под подозрение к причастности к написанию жалобы попал П., с которым на посту были проведены организационно-штатные мероприятия и объяснительная работа.

Таким образом, суд первой инстанции обоснованно пришел к выводу о том, что осужденный Шелковников, являясь заместителем начальника (...) по РК, 26 октября 2016 года совершил превышение своих должностных полномочий, предоставленных должностным регламентом заместителя начальника отдела (...), в которых содержатся конкретные полномочия и служебные обязанности, связанные с непосредственным контролем за работой инспекторов, его действия явно выходили за пределы полномочий и повлекли за собой существенное нарушение прав и законных интересов граждан, охраняемых законом интересов общества и государства, превышение должностных полномочий сопровождалось незаконным применением насилия к потерпевшему П.

Кроме того, суд правильно пришел к выводу о том, что Галикеев совершил в отношении денежных средств (...) присвоение, то есть хищение чужого имущества, вверенного виновному, совершенное с использованием своего служебного положения и правильно квалифицировал его действия по ч. 3 ст. 160 УК РФ.

Как видно из показаний потерпевшего М., в начале октября 2015 года его пригласил Галикеев к себе в кабинет, временно расположенный в актовом зале и сообщил, что ему (М.) перечислена заработная плата в большем размере, чем обычно, в связи с чем он (М.) должен вернуть 20000 рублей. Согласно приказу о материальном стимулировании от14 сентября 2015 года, ему была начислена сумма стимулирования – 36559 рублей. Ранее назначалась в размере 17000-20000 рублей. Был удивлен, так как объем выполненной работы не увеличился. Дополнительно проинформировал Галикеева о размере начислений и удержании из заработка 33% алиментов, от чего Галикеев потребовал принести 10000 рублей. В банкомате снял 40000 рублей и на следующий день передал в актовом зале Галикееву 10000 рублей. О передаче денег поделился информаций с И., который сообщил, что его тоже попросили передать деньги;

сведениями из выписки по карте М. за 2015 год, содержащей информацию о пополнении счета 30 сентября на сумму 43967 рублей 34 копейки, и снятии с него суммы – 40000 рублей;

копий расчетных листков на имя М. о том, что в сентябре 2015 года размер материального стимулирования был значительно выше двух предыдущих и трех последующих месяцев (8056 р., 18768 р., 36559 р. (сентябрь), 6559 р., 18900 р., 9236 р.);

показаниями свидетеля И., согласно которым в октябре 2015 года Галикеев вызвал его (И.) в кабинет, который, возможно, из-за ремонта в здании Управления, располагался в актовом зале, и сказал, что начислит ему премию в большем размере, из которых 10000 рублей надо будет отдать ему (Галикееву) для завершения ремонтных работ. Получив заработную плату в большем размере, чем обычно, снял обусловленную Галикеевым сумму с карты и передал их Галикееву;

справкой о состоянии вклада на имя Иванова, открытого ПАО «Сбербанк», согласно которой 04 ноября 2015 года были сняты денежные средства в сумме 20000 рублей, из которых, как пояснил Иванов, ознакомившись со справкой, 10000 рублей передал Галикееву;

копиями расчетных листков на имя И., согласно которым было произведено следующее начисление материального стимулирования в 2015 году: в июле- 5449 рублей 60 копеек, в августе – 40511 рублей 60 копеек, в сентябре – 36812, в октябре – 41812 рублей, в ноябре – 29369 рублей, в декабре – 30000 рублей;

показаниями свидетеля С., показавшей, что в конце октября 2015 года на ее карту ПАО «Сбербанк» поступила сумма 42000-43000 рублей. В тот день или на следующий, Галикеев вызвал ее в кабинет и сообщил, что ей начислил большую сумму премии, часть которой она должна вернуть ему наличными. Деньги нужны на приобретение занавесок. О сумме сообщит позднее. В один из последующих дней ей через установленное в телефоне приложение (...) она получила от Галикеева сообщение «Прошу зайти ко мне в 15-00» Прочитав сообщение, поняла, что должна передать Галикееву сумму в размере 15000 рублей. Сняла с карты деньги и в рабочее время пришла в кабинет к Галикееву передала тому завернутые в бумагу деньги в сумме 15000 рублей;

показаниями представителя потерпевшего Г., представляющей интересы Управления, пояснившей, что в сентябре, октябре 2015 года решения о выплате материального стимулирования принимались Галикеевым. От М., И. и С. ей известно, что им было начислено дополнительное материальное стимулирование, часть которого они передали Галикееву. Ущерб причинен Управлению;

показаниями свидетелей: Н., Б. о том, что установление размера материального стимулирования каждому служащему входило только в полномочия руководителя Управления, каких-либо нарушений при начислении премий проверками выявлено не было;

протоколом осмотра мобильного телефона «IPhon», изъятого 23 января 2017 года в ходе обыска в жилище Галикеева по адресу: г. (...), в ходе которого установлено, что в мобильном устройстве установлено приложение (...) без поддержки извлечения информации;

протоколом осмотра результатов оперативно-розыскной деятельности (с приложенными к нему копиями документов), в частности: приказ о материальном стимулировании гражданских служащих за сентябрь 2015 года начальника Управления Галикеева от 14 сентября 2015 года №49-к, на основании которого старшему государственному инспектору М. выплачено материальное стимулирование в сумме 36559 рублей, приказ о материальном стимулировании гражданских служащих за октябрь 2015 года начальника Управления Галикеева от 23 октября 2015 года №65-к, на основании которого главному государственному инспектору И. выплачено материальное стимулирование - в сумме 41612 рублей, старшему специалисту С. – в сумме 39501 рубль.

Рассмотрение дела судом имело место в соответствии с положениями глав 36-39 УПК РФ, определяющими общие условия судебного разбирательства,

Постановленный судом приговор соответствует требованиям уголовно-процессуального закона, предъявляемым к его содержанию. В нем отражены обстоятельства, подлежащие доказыванию в соответствии со ст. 73 УПК РФ, проанализированы выводы, относящиеся к вопросу квалификации преступления, назначенному наказанию, разрешены иные вопросы, имеющие отношение к делу, из числа предусмотренных ст. 299 УПК РФ.

Описание деяний, признанных судом доказанными, содержит все необходимые сведения о месте, времени, способе их совершения, форме вины, целях и об иных данных, позволяющих судить о событиях преступлений, причастности к ним осужденных и их виновности, а также об обстоятельствах, достаточных для правильной оценки содеянного.

Проанализировав и дав надлежащую оценку всем исследованным матери алам дела, проверив утверждения подсудимых о непричастности к преступлениям, либо недоказанности отдельных обстоятельств преступлений, о недопустимости некоторых из доказательств, в том числе доводы, аналогичные изложенным в апелляционных жалобах, суд мотивировал в приговоре, почему он, с одной стороны, принят те или иные доказательства в качестве допустимых и достоверных, принял их в своей совокупности достаточными для разрешения дела, а с другой – критически оценил и отверг показания подсудимых и выдвинутые ими версии в свою защиту.

По результатам судебного разбирательства суд, несмотря на занятую осужденными позицию по отношению к предъявленному обвинению, пришел к обоснованному выводу о виновности каждого из них в совершении преступления в отношении М., Шелковниковым в отношении П., Галикеева в присвоении вверенного имущества, в обоснование чего привел показания потерпевших, свидетелей и иные доказательства, отвечающие закону по своей форме и источникам получения, в своей совокупности признанные достаточными для разрешения дела.

Вопреки доводам апелляционных жалоб, суд апелляционной инстанции находит правильной оценку суда показаниям потерпевших, представителя (...), свидетелей обвинения в той части, которые относятся к событию преступления, они достаточно последовательны и не содержат существенных противоречий, объективно подтверждены другими исследованными доказательствами, а также соответствуют фактическим обстоятельствам произошедшего. Выводы суда об отсутствии каких-либо данных, свидетельствующих об оговоре осужденных потерпевшими и свидетелями обвинения надлежаще мотивированы в приговоре, поэтому нельзя согласиться с доводами жалоб и позиции защиты о несоответствии выводов суда фактическим обстоятельствам дела.

В основу приговора суд обоснованно положил показания представителя (...) Г., свидетелей К., И., С., С., Ч., П., К. в той части, где они согласуются с показаниями потерпевших М. и П. и подтверждаются другими доказательствами по делу, что не свидетельствует, вопреки мнениям осужденных и стороны защиты о различном подходе суда к оценке показаний допрошенных лиц. При этом суд не допустил каких-либо противоречивых выводов в вопросе оценки достоверности названных свидетелей.

Судом при постановлении приговора не были оставлены без оценки показания других допрошенных свидетелей, включая показания К., Б., Л., Г., Б., Л..

Содержание исследованных судом доказательств изложено в приговоре в той части, которая имеет значение для подтверждения либо опровержения значимых для дела обстоятельств; фактов, свидетельствующих о проведении в приговоре показаний допрошенных лиц, что бы это искажало существо исследованных доказательств и позволяло дать иную оценку, чем та, которая содержится в приговоре, судом апелляционной инстанции не установлено.

Иная позиция осужденных и их защитников на этот счет основана не на чем ином, как на собственной интерпретации исследованных доказательств в отрыве от установленных ст.ст. 87, 88 УПК РФ правил их оценки, которыми в данном случае руководствовался суд.

В основу приговора положены доказательства, полученные в точном соответствии с требованиями закона, включая те, о не допустимости которых ставится вопрос в апелляционных жалобах осужденных и их защитников, протоколы очных ставок между потерпевшим М. и осужденным Галикееевым, М. и осужденным Шелковниковым, свидетелем И. и Г., свидетелем С. и Галикеевым, рапорты следователей, ст.оперуполномоченного Т., компакт-диск, представленный потерпевшим М. с аудиозаписями, компакт-диск с видео, аудиозаписями, представленный потерпевшим П., результаты ОРД в виде аудиозаписей прослушивания телефонных переговоров, в том числе, представленные стороной обвинения, протоколы проверки показаний на месте потерпевшего М., потерпевшего П., выдержка из статьи «Бросок на пол и удар по шее», приобщенная к протоколу допроса свидетеля К. распечатка приведенной статьи.

Суд апелляционной инстанции находит правильными выводы суда о том, что нарушений при сборе и фиксации этих и других доказательств допущено не было.

Из протокола судебного заседания следует, что принятию судом решения по вопросам, связанным с допустимостью доказательств, предшествовало не только исследование процедуры части спорных доказательств, но и допрос лиц, составивших протоколы, либо участвовавших в производстве этих действий в ином статусе. Так, судом были допрошены следователи К. и Ю., потерпевшие, свидетель К..

Никаких новых оснований, которые могли бы повлиять на существо сделанных выводов, в жалобах осужденных и защитников не содержится.

Причины, по которым М. ранее не представил суду и следствию записи телефонных разговоров с Ч., разницы во времени в один час между созданием файлов на компакт – диске и сведениями о свойствах файлов, в должной мере выяснены, сведения об источнике происхождения компакт-дисков с видео и аудиозаписями, полученными от М. и П. суду были представлены.

Не умаляют доказательственного значения представленные суду данные ОРМ, связанные с прослушиванием телефонных переговоров и снятии информации с технических каналов связи, проводимых в отношении Галикеева, Шелковникова и К., имеющие информацию бесед Галикеева, Шелковникова с другими лицами, Б. и Л. с Галикеевым, рапорт сотрудника полиции Т. от 24 июля 2018 года по результатам проведенного «наблюдения» в 2016 году, которые позволили суду установить внерабочие отношения между Галикеевым, Шелковниковым, К. и Г., выполнение Б. и Л. личных поручений Галикеева. При этом, вопреки доводам жалоб и позиции защиты, вывод суда об отсутствии необходимости проведения фоноскопического исследования данных переговоров основан на приведенных в приговоре объективных данных и сомнений не вызывает.

Результаты оперативно-розыскной деятельности представлены в распоряжение суда в установленном законом порядке.

Приобщенные к делу копии постановлений (...) содержат сведения о даче разрешения на проведение в отношении Галикеева, Шелковникова и К. оперативно-розыскного мероприятия в виде прослушивания телефонных переговоров. Вопрос о том, кто инициировал ОРМ и в рамках какого уголовного дела, не ставят под сомнение относимость указанных доказательств, имеющих важное значение для оценки фактических обстоятельств дела.

Необходимость проведения экспертного исследования судом информации с телефона М., жесткого диска из компьютера обсуждалась судом. Данных о том, что в телефоне и компьютере потерпевшего была изменена или искажена информация, не установлено.

Не содержит каких-либо процессуальных препятствий для признания в качестве доказательства протокол допроса К. в качестве свидетеля с содержанием в качестве приложения публикации «Бросок на пол и удар по шее», как в целом, так и отдельно от показаний. Данная публикация, вопреки доводам жалоб, имеет ссылку на общедоступный источник.

В приговоре отсутствуют ссылки как на доказательство: протокол осмотра компакт-диска с фотоизображениями содержания мобильных телефонов, полученных в ходе обыска в жилище Галикеева, копии расчетных листков Н., П., П.. По данному вопросу судом дана надлежащая оценка.

Вопреки доводам жалоб, уголовные дела, объединенные затем в одно производство, возбуждены при наличии установленных законом поводов и оснований, предварительное расследование по делу проведено в рамках уголовно-процессуального законодательства, с обеспечением предусмотренных уголовно-процессуальным законом прав привлеченных к уголовной ответственности лиц, с предъявлением обвиняемым конкретного обвинения и составлением обвинительного заключения. В обвинении, обвинительном заключении и в приговоре приведены данные должностных полномочий осужденных, и суд не вышел за пределы предъявленного осужденным обвинения.

При этом суд апелляционной инстанции отмечает, что согласно правовой позиции, изложенной в п.19 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 года №19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» превышение должностных полномочий может выражаться, например, в совершении должностным лицом при исполнении служебных обязанностей действий, которые никто и ни при каких обстоятельствах не вправе совершать.

Исходя из этого разъяснения, вопреки доводам осужденных и стороны защиты, судом 1 инстанции было установлено, что Галикеев и Шелковников, применяя насилие к М., Шелковников, применяя насилие в отношении П. осознавали, что действуют за пределами своих полномочий, превысив их. При исполнении своих служебных обязанностей Галикеев и Шелковников совершили действия, которые никто и ни при каких обстоятельствах не вправе совершать. Необходимости в указании в обвинении и в приговоре прав и обязанностей, которые превысили осужденные, не требуется. Перечисленные в обвинении и в приговоре должностные полномочия подтверждают то, что Галикеев и Шелковников являются должностными лицами.

На доказательственное значение не влияют доводы о том, что Галикеев и Шелковников не были ознакомлены с приказами о назначении их на соответствующие должности.

Из приказа министра транспорта Российской Федерации №(...) 2015 года и срочным служебным контрактом о прохождении государственной гражданской службы Российской Федерации и замещении должности государственной гражданской службы Российской Федерации в территориальном Управлении (...) Галикеев назначен на должность начальника Управления – (...) приказом (...) временно исполняющего обязанности начальника (...) по Республике Карелия и служебным контрактом о прохождении государственной гражданской службы Российской Федерации и замещении должности государственной гражданской службы Российской Федерации от (...) (...) Шелковников назначен на должность заместителя начальника (...) по Республике Карелия, показаний свидетелей – работников Управления следует, что Галикеев являлся должностным лицом (...) органа, постоянно осуществляющим организационно-распорядительные и административно-хозяйственные функции в государственном органе, Шелковников при исполнении обязанностей заместителя начальника отдела (...) по Республике Карелия выполнял организационно-распорядительные функции в государственном органе, то есть являлся должностным лицом, поэтому само по себе отсутствие сведений об их ознакомлении с должностными полномочиями по занимаемым должностям не свидетельствует об отсутствии у них таких полномочий.

Судом 1 инстанции установлены и указаны в приговоре последствия причиненного Галикеевым и Шелковниковым вреда, который обоснованно признан существенным, и находится в причинной связи с допущенными осужденными превышениями своих должностных полномочий.

Так, подсудимые Галикеев и Шелковников, будучи обязанными в силу своего должностного положения соблюдать требования законодательства, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина, не совершать поступки, порочащие их честь и достоинство, не допускать конфликтных ситуаций, способных нанести ущерб их репутации или авторитету государственного органа, применив к М. и П. физическое насилие, существенно нарушили права и законные интересы граждан, подорвали в обществе авторитет и престиж должностей руководящего состава (...) Республике Карелия и органов государственной власти в целом, оказав своими действиями отрицательное влияние на нормальную работу названного Управления.

О совершенном в отношении М. насильственном преступлении стало известно сотрудникам Управления, в том числе С., К., Ш., Г., а также неограниченному кругу лиц, поскольку сведения о противоправных действиях в отношении М. были опубликованы в информационно-коммуникационной сети Интернет. О применении к П. насилия также стало известно сотрудникам (...) по Республике Карелия, в том числе К., П..

Подтверждением вывода суда о подорванном авторитете также являются показания свидетелей: К., согласно которым действия подсудимых в отношении М. ее возмутили, сформировали у нее негативное к ним отношение; убеждена, что на государственной службе применение к сотрудникам физической силы неприемлемо; П., из которых следует, что после задержания Галикеева и Шелковникова многие водители, отказываясь выполнять требования инспекторов (...), высказывали примерно следующее: «У себя сначала разберитесь, а потом вопросы задавайте»; Г. о том, что после публикации статьи «Бросок на пол и удар по шее» перевозчики стали негативно относиться к инспекторам (...), отказывались выполнять их требования, говорили: «У Вас там непонятно, что происходит… у вас там беспредел».

Отсутствие приказов о назначении М. на должность не свидетельствует о ничтожности обвинения, поскольку наличие у М. трудовых отношений с (...) и подчиненность осужденным подтверждается иными исследованными в судебном заседании судебными приказами, в частности: копиями приказа временно исполняющего обязанности начальника Управления П. от (...)-л, приказа начальника Управления Галикеева от 21 августа 2015 года о возложении на М. с 27 июля 2015 года до назначения заместителя начальника (...), приказа начальника Управления (...), расчетными листами.

Трудоустройство в Управлении И. и С. подтверждается копиями приказов начальника Управления от 24 августа 2015 года №(...) « О материальном стимулировании гражданских служащих …» за август и октябрь 2015 года.

Несостоятельными являются доводы жалоб о неправильном установлении времени совершения преступления в отношении М. и возможность нахождения Галикеева и Шелковникова в здании (...). Время совершения преступления и пребывание осужденных в здании Управления бесспорно установлены в судебном заседании. Пребывание Шелковникова в здании Управления зафиксировано в журнале учета рабочего времени. Отсутствие сведений в журнале прихода и ухода Галикеева 11 февраля 2016 года на работу объясняется его статусом руководителя Управления. Ссылка в приговоре на промежуток времени совершения преступления с 08 часов 37 минут до 14 часов 37 минут, который является большим, чем указан в журнале учета рабочего времени, поскольку М. (.т.2, л.д. 116) был 11 февраля 2016 года в Управлении в первой половине дня с 8 часов 37 минут до 12 часов 30 минут, не ставит под сомнение тот факт, что именно 11 февраля 2016 года, в зафиксированный журналом промежуток времени нахождения потерпевшего в здании (...), и при обстоятельствах, установленных судом было применено насилие в отношении М..

Излишняя мотивировка того, что подлежит исключению из квалифицирующего признака указание «по предварительному сговору», так как стороной обвинения не представлены убедительные и достаточные доказательства того, что о применении физической силы М. подсудимые договорились заранее, ни на что не влияет, так как такой признак отсутствует в составе преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 286 УК РФ.

Вместе с тем, осужденные в отношении потерпевшего М. действовали совместно и согласованно во время предъявления Галикеевым М. претензий по поводу его служебной деятельности. Шелковников, действуя с молчаливого согласия Галикеева, схватил М. за одежду и бросил его на пол, после чего Галикеев с целью продолжения физического воздействия на М. нанес ему удар в область шеи. Это обстоятельство было обоснованно признано судом при назначении наказания осужденным - отягчающим.

Сам потерпевший М. выразил в суде уверенность в том, что Шелковников и Галикеев, применяя к нему физическую силу, действовали совместно и сообща, поскольку, не дослушав его ответ, Шелковников схватил его за одежду и бросил на пол, Галикеев при этом последнего не останавливал.

Исходя из установленных судом обстоятельств, действия Галикеева и Шелковникова по применению насилия к М. носили согласованный характер, их совместные действия были направлены на причинение ему физической боли, что подтверждает совершение подсудимыми данного преступления «группой лиц».

Нельзя согласиться с обоснованностью доводов осужденных и их защитников об односторонности и обвинительном уклоне судебного разбирательства.

Нарушений требований уголовно-процессуального закона, способных путем ограничения прав участников судопроизводства повлиять на правильность принятого судом решения, в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства по делу не допущено.

Вопреки доводам жалоб все заявленные сторонами ходатайства, перечисленные осужденными и их защитниками в жалобах, были разрешены судом в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и в зависимости от значения их для правильного разрешения дела, с принятием по ним должных решений. Решения суда по этим ходатайствам сомнений в своей законности и обоснованности не вызывает.

Из протокола судебного заседания видно, что председательствующий по делу создал сторонам все необходимые условия для исполнения ими процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Представитель государственного обвинения, осужденные и сторона защиты пользовались правами, предоставленными им законом, в том числе исследуя представленные доказательства, участвуя в разрешении процессуальных вопросов. Основанные на законе мнения и возражения сторон судом принимались во внимание. Ни в одном их указанных осужденными и защитой случаев процедура принятия судом решений по обсуждаемым ходатайствам нарушена не была.

Исходя из смысла закона неудовлетворенность той или иной стороны по делу принятым судом решением по вопросам, возникающим в ходе разбирательства дела, не может служить поводом для признания судебного разбирательства по делу необъективным и небеспристрастным.

В противовес доводам осужденного Галикеева и защиты о недоказанности присвоения денежных средств (...) следует признать, что установленными судом фактическими обстоятельствами факт присвоения Галикеевым денежных средств с использованием своего должностного положения был установлен.

Данная судом квалификация действий осужденного основана на установленных фактических обстоятельствах дела, которые свидетельствуют о том, что способом завладения осужденным чужим имуществом в итоге явилось присвоение лицом в силу занимаемого им служебного положения, которое наделено в отношении данного имущества определенными полномочиями, и использовало свои полномочия для совершения хищения.

Доводы о том, что М., С. и И. являлись собственниками начисленных на их текущие банковские счета в качестве материального стимулирования денежных средств, в связи с чем ущерб Управлению причинен быть не мог, являются несостоятельными, поскольку умысел на хищение вверенных ему Управлением денежных средств, предназначенных для материального стимулирования государственных гражданских служащих Управления, возник у Галикеева до того, как М., С. и И. получили возможность распоряжаться соответствующими стимулирующими выплатами.

Это подтверждается:

показаниями потерпевшего М. о том, что в начале октября 2015 года его пригласил Галикеев к себе в кабинет и сообщил, что ему (М.) перечислена заработная плата в размере большем, чем обычно, в связи с чем он (М.) должен вернуть 20000 рублей,

показаниями свидетеля И., согласно которым в октябре 2015 года Галикеев вызвал его к себе в кабинет и сказал, что начислит ему премию в большем размере, из которой 10000 рублей надо будет отдать ему (Галикееву) для завершения ремонтных работ,

показаниями свидетеля С.., из которых следует, что в конце октября 2015 года Галикеев вызвал ее в свой кабинет и сообщил, что начислил ей большую премию, часть из которой она должна вернуть наличными денежными средствами. Со слов Галикеева, деньги нужны были для приобретения занавесок.

Неправомерность начисления денежных средств выразилась в том, что размеры материального стимулирования, подлежащего выплате М., И. и С., определены Галикеевым с учетом его намерения потребовать от них возврата части полученных ими денежных средств для их использования по своему усмотрению, что подтверждает корыстный умысел Галикеева при завладении денежными средствами, принадлежащими Управлению.

В установочной части приговора, считая доказанным присвоение Галикеевым денежных средств Управления, суд не указывал на неправомерность начисления материального стимулирования иным работникам. Ссылка на п.п. 2.6 и 2.17 Положения «О порядке выплаты ежемесячной надбавки к должностному окладу за особые условия государственной гражданской службы…», в мотивировочной части приговора обосновывает незаконный характер действий Галикеева, что не является изменением обвинения и не ухудшает его положение.

Ссылка в приговоре на приказ Ространснадзора от 24 апреля 2015 года № (...) «О материальном стимулировании работников (...)» соответствует обвинению, обвинительному заключению и утверждение осужденного Галикеева о том, что суд вышел в этой части за пределы предъявленного обвинения, является несостоятельным.

Место совершения преступления, предусмотренного ст.160 УК РФ, также правильно установлено – помещение (...) и другой детализации для установления объективной стороны преступления по делу не требовалось.

Доводы о том, что в сентябре 2015 года М. было начислено материальное стимулирование в размере 36559 рублей, поскольку тот совмещал исполнение обязанностей заместителя начальника отдела (...) и старшего (...) указанного отдела, в связи с чем указанная сумма материального стимулирования соответствует проделанной им работе с учетом исполнения обязанностей по нескольким должностям, являются несостоятельными и опровергаются исследованными судом доказательствами.

Так, из показаний потерпевшего М. следует, что с июля по 21 октября 2015 года он исполнял обязанности заместителя начальника отдела (...), что подтверждается сведениями, содержащимися в копиях приказа временно исполняющего обязанности начальника Управления П. от 22 июля 2015 года (...) и приказа начальника Управления Галикеева от (...) «О возложении на М. с 27 июля 2015 года до назначения заместителя начальника отдела автотранспортного и автодорожного надзора установленным порядком (том 14 л.д.122, 125), копиями рапорта заместителя начальника Управления П. от 22 июля 2015 года и заявлений М. от 22 июля 2015 года, 21 августа 2015 года (том 14 л.д.123, 124, 126).

Вместе с тем, согласно сведениям, содержащимся в копиях расчетного листа М. (том 4 л.д.162), предварительной расчетной ведомости (том 4 л.д.34-37) и приказа начальника Управления от 24 августа 2015 года №44/1-к (том 6 л.д.130-132), в августе 2015 года ему было начислено материальное стимулирование в сумме 18768 рублей.

Таким образом, при одинаковых условиях (совмещение должностей, отсутствие к нему претензий по службе) начисленные М. в августе и сентябре 2015 года суммы материального стимулирования значительно отличаются без каких-либо на то оснований.

Анализ сведений, содержащихся в копии приказа начальника Управления Галикеева от 23 октября 2015 года №(...) «О материальном стимулировании гражданских служащих», позволили суду прийти к выводу о том, что размер начисленного С. в октябре 2015 года материального стимулирования в сумме 39501 рубль 63 копейки значительно превышает размер материального стимулирования, установленный иным работникам Управления занимающим аналогичную должность. Так, согласно указанному приказу начислено материальное стимулирование старшим специалистам 1 разряда Б. в сумме 11549 рублей 13 копеек, К. в сумме 9702 рубля 13 копеек, К. в сумме 11018 рублей 78 копеек.

При этом согласно тому же приказу начислено материальное стимулирование Г. в сумме 10710 рублей 13 копеек, что подтверждает исполнение ею своих обязанностей секретаря в октябре 2015 года, а также свидетельствует о том, что в указанный месяц С. не совмещала исполнение обязанностей старшего специалиста отдела и секретаря.

Анализируя показания потерпевшего М., свидетелей И. и Т., сведения, содержащиеся в копиях приказов начальника Управления от 24 августа 2015 года №44/1-к «О материальном стимулировании гражданских служащих…» за август и октябрь 2015 года (том 6 л.д.129-132, 137-139), суд правильно посчитал установленным, что в августе 2015 года И., В. и Т., а также в октябре 2015 года И. было начислено материальное стимулирование в размере, значительно превышающем (у В. – в сумме 33160 рублей 60 копеек, у Т. – в сумме 33030 рублей) и превышающим (у И. – в сумме 40511 рублей 60 копеек в августе и в сумме 41812 рублей в октябре) суммы материального стимулирования, начисленной иным работникам Управления, занимающим аналогичные должности. Так, согласно указанному приказу в августа 2015 года материальное стимулирование (...) было начислено в суммах от 1043 рубля до 11102 рублей; материальное стимулирование временно исполняющего обязанности начальника отдела М. составило: в августе 2015 года – 18768 рублей, в октябре 2015 года – 6559 рублей.

Вопреки доводам жалоб, показания свидетелей Н. и М. об отсутствие нарушений при начислении материального стимулирования не свидетельствуют о том, что указанными лицами проводилась оценка личного вклада работников в формировании показателей Управления, только приведенными судом доказательствами подтверждено, что размер материального стимулирования М., И. и С. был определен Галикеевым специально, с учетом его намерения потребовать от них возврата части такой выплаты.

Для правовой оценки содеянного не имеют значения те обстоятельства, что переданные М., И. С. суммы были переданы Галикееву после перечислений на банковские счета указанных работников, ими обналичены. Подобное развитие событий входило в планы осужденного, денежные средства поступали в распоряжение Галикеева. При таком развитии событий на момент передачи денег их владельцем являлось именно Управление.

С очевидностью для М., И., С. были созданы осужденным условия, которые не предполагали для них иного выхода, кроме как передачи денег.

Ссылка в жалобах на такие обстоятельства, что обвинение не представило тексты СМС-сообщений, направленных Галикеевым И., С. о передаче денежных средств, сведения о перечислениях бухгалтерией Управления денежных средств М., И., С. на их банковские счета, сведения о самих банковских счетах, не ставит под сомнение вывод суда о виновности Галикеева.

Суд обоснованно, руководствуясь ст. 252 УПК РФ, не счел необходимым вторгаться в оценку законности принятых следственными органами решений законности возбуждения уголовного дела в отношении Галикеева по ч. 1 ст. 285 УК РФ, постановления о прекращении уголовного преследования, в вопросы разъяснения права на реабилитацию и принесении извинений прокурором, не входил в обсуждение начислений материального стимулирования Н., П., П..

Несостоятельны доводы о том, что Галикеев, Шелковников совершили установленные действия вне рамок их служебной деятельности, поскольку из исследованных доказательств усматривается, что именно они, как руководители своего уровня взаимодействовали с М., Шелковников с П. с целью получения информации, связанной с деятельностью указанных сотрудников, применили насилие к потерпевшим. Совершили, таким образом, преступные действия с использованием должностного положения, которые явно превысили, что привело к существенному нарушению конституционных прав М. и П., дискредитации авторитета Управления в целом.

Применение насилия в отношении своего подчиненного в условиях Управления, как государственного учреждения, образует состав превышения должностных полномочий, что свидетельствует о правильной квалификации действий осужденных по п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ.

Доводы о том, что Галикееву, Шелковникову, другим участникам процесса не были разъяснены их процессуальные права и обязанности нельзя признать состоятельными.

Из протокола судебного заседания от 22 ноября 2017 года следует, что подсудимым Галикееву и Шелковникову разъяснены были права, предусмотренные ст.ст.47, 54, 259, 260, 292, 293 УПК РФ, ст.51 Конституции РФ, положения ст.132 УПК РФ о процессуальных издержках, подсудимые ознакомлены с регламентом судебного заседания, установленным ст. 257 УПК РФ.

Потерпевшим М. и П., разъяснялись права, предусмотренные ст.ст. 42, 44, 259, 260, 292 УПК РФ, ст. 51 Конституции и положение ст. 257 УПК РФ о регламенте судебного заседания. Указанные положения уголовно-процессуального закона разъяснялись судом представителю потерпевшего Б., Г..

Основные вопросы, которые касались возможности судебного разбирательства, были разрешены судом согласно ст. 272 УПК РФ в подготовительной части, и повторного их разрешения не требовалось.

Текущие вопросы о возможности рассмотрения уголовного дела в отсутствие кого-либо из участников уголовного судопроизводства затрагивались судом, давались разъяснения. В частности, в отношении свидетелей, которые не вызывались в судебное заседание, о направлении защитникам Галикеева - К. и К. судебных извещений, о разъяснении права отводов при первоначальной замене адвоката К. адвокатом Ф., секретаря судебного заседания с И. на Ц., представителей Управления.

При этом неявка защитников К. и К., уведомляемых судебными извещения о месте и времени судебного разбирательства, при наличии в судебном заседании адвоката С., не свидетельствовали о нарушении права на защиту Галикеева, и не препятствовали рассмотрению дела по существу. Тоже самое относится к адвокату Ф., в отношении которого Шелковников заявлял о том, что доверяет вступившему в дело защитнику Ф., не указывал на ненадлежащее осуществление защиты последним.

Вопреки мнению защиты, право реплики при рассмотрении ходатайства об изменении меры пресечения не предусмотрено, как и участие Шелковникова и его защитника при рассмотрении вопроса о мере пресечения в виде заключения под стражу, избранной в отношении Галикеева, не являлось обязательным.

Не требовалось проведения судебного заседания для решения вопроса о мере пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении в отношении Шелковникова. Для рассмотрения данного вопроса было достаточно решения судьи при назначении предварительного слушания.

Каких-либо ходатайств о прослушивании записи телефонных переговоров с Ч., приобщенных М. в судебном заседании, от участников процесса не поступали, в зале судебного заседания присутствовали лишь участники уголовного судопроизводства, в судебном заседании при допросе его в качестве свидетеля в режиме видеоконференц-связи Ч. не заявлял о нарушении его прав исследованием соответствующей записи в открытом судебном заседании, давал показания о содержании переговоров, которые не указывали на обстоятельства частной жизни.

То, что аудио- видеофайлы были представлены суду в ходе судебного разбирательства потерпевшими и стороной обвинения, не свидетельствует о нарушении права на защиту осужденного Шелковникова. Сторонам по делу предоставлено право представлять доказательства не только в ходе предварительного расследования, но и на стадии судебного разбирательства в суде первой инстанции. Всем участникам процесса была предоставлена возможность выразить свое мнение по исследованным материалам.

Не вызывает сомнений решение суда об отсутствии основании для ограничения участия представителя Управления Г. при исследовании тех доказательств, которые не касались присвоения денежных средств, поскольку разбирательство касалось также причинения существенного вреда и исключало возможность ограничения представителя в его процессуальных правах.

Не может суд апелляционной инстанции согласиться с доводом Галикеева о применении к нему недозволенных методов со стороны следователя Ю.. Все следственные действия с участием Галикеева проводились с участием защитника. Какие-либо заявления со стороны Галикеева, стороны защиты в процессуальных документах о недопустимых действиях со стороны следователя, не делались. Иных объективных данных по этому поводу в материалах дела не имеется.

Согласно должностному регламенту помощник судьи Ц. вправе исполнять обязанности секретаря судебного заседания. Право заявить отвод при первоначальной замене секретарей судебного заседания разъяснялось судом. Участники судебного разбирательства уголовно-процессуальным законом не лишены были права повторно заявить отвод секретарю, защитнику, которые ранее принимали участие в рассмотрении уголовного дела в судебном заседании.

Сведения о всех участниках судебного разбирательства отражены в приговоре с точки зрения их процессуального положения.

Опечатка в дате изготовления протокола судебного заседании от 14 июня 2018 года (указана дата 30 мая 2018 года), рукописное уточнение в протоколе от 17 сентября 2018 года месяца за указанной датой продолжения судебного разбирательства, не влияют на достоверность их содержания.

Судьба исследованных документов судом определена в соответствии с уголовно-процессуальным законом.

Согласно ч.1 ст.6 УК РФ наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.

Лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание в пределах, предусмотренных соответствующей статьей Особенной части УК РФ, и с учетом положений Общей части Уголовного Кодекса.

При назначении наказания в соответствии со ст.60 УК РФ суд учитывает характер и степень общественной опасности преступления, личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи. Указанная норма закона судом соблюдена.

Суд обоснованно признал в качестве смягчающих наказание обстоятельств в отношении каждого осужденного по всем преступлениям: состояние здоровье осужденного, наличие на иждивении малолетних детей; в отношении Шелковникова - состояние здоровья близкого родственника, а также учел отягчающее наказание обстоятельство в отношении каждого осужденного по эпизоду в отношении М. - совершение преступления в составе группы лиц, и характеризующие данные осужденных, которые ранее не судимы, привлекались к административной ответственности, по месту жительства характеризуются удовлетворительно на учетах у врачей психиатра и нарколога не состоят, и иные сведения. Кроме того, при назначении наказания Галикееву суд принял во внимание положительные характеристики с прежнего места работы в Управлении, в период руководства которого улучшился рейтинг организации, увеличились суммы (...) штрафов, благодарность Министерства по делам молодежи, физической культуре и спорту Республики Карелия за пропаганду хоккея в Республики Карелия.

Учитывая все обстоятельства дела, в том числе количество преступлений, отнесенных к категории тяжких, нарушение осужденными административных запретов, совершение преступлений с использованием служебных полномочий, суд обоснованно пришел к выводу об отсутствии оснований для применения положений ч.6 ст.15, ст.64, ст.73, ч.1 ст.62 УК РФ, и назначении наказания в виде реального лишения свободы по правилам ч.3 ст.69 УК РФ, с назначением дополнительного наказания Галикееву, Шелковникову по п. "а" ч.3 ст.286 УК РФ в виде лишения права занимать должности, связанные с осуществлением административно-хозяйственных, организационно-распорядительных функций в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, и Галикееву по ч.3 ст.160 УК РФ - в виде штрафа, с учетом имущественного положения его и его семьи, наличия на иждивении малолетних детей, мотивировав тем, что менее строгий вид наказания не сможет обеспечить целей наказания.

Оснований не соглашаться с выводами суда первой инстанции не имеется.

Таким образом, назначенное Галикееву Р.Ф. и Шелковникову Е.А. наказание полностью отвечает целям их исправления, предупреждения совершения ими новых преступлений.

Вид исправительного учреждения назначен в соответствии с требованиями уголовного закона.

Доводы осужденных о несогласии с определенным судом размером компенсации морального вреда, взысканным в пользу потерпевших М. и П.., в связи с отсутствием медицинских документов и других доказательств, подтверждающих причинение им вреда, суд апелляционной инстанции находит несостоятельными.

При определении размера морального вреда, суд первой инстанции руководствовался положениями ст.151, ст.1101 ГК РФ, принципами разумности и справедливости, учел характер причиненных М. и П. физических и нравственных страданий, материальное положение осужденных, наличие у них на иждивении малолетних детей, а также равные роли осужденных при совершении группового преступления. В связи с этим, оснований для снижения размера морального вреда не имеется.

Обстоятельств, исключающих преступность и наказуемость деяния, а равно и оснований, влекущих его освобождение от уголовной ответственности или наказания, судом не установлено.

Существенных нарушений уголовно-процессуального закона в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства, влекущих отмену приговора, по делу не установлено.

Вместе с тем в резолютивную часть приговора требуется уточнение в виде указания банковских реквизитов для перечисления штрафа.

На основании изложенного, руководствуясь п.1 ч.1 ст.389.20, ст.389.28, ст.389.33 УПК РФ, судебная коллегия

о п р е д е л и л а:

░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░ 09 ░░░░░░ 2018 ░░░░ ░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░. ░. ░ ░░░░░░░░░░░░ ░. ░., ░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░, ░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░.░., ░░░░░░░░░░░░ ░.░., ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░.░., ░░░░░░░ ░.░. - ░░░ ░░░░░░░░░░░░░░.

░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░.░. ░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░: ░░░░░░░░░ – ░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░, ░. ░░░░░░░░░░░░, ░░░ 048602001, ░░░░░░░░░░ ░░░ ░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ (░░ ░░ ░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░, ░/░04061░586660), ░░░ 100124 25 26, ░░░100101001, ░░░░░░░░░ ░░░░ 4010 1810 6000 0001 0006, ░░░ ░░░░░░░░░░ (░░░ ░░░░░░). 4171 1621 9100 1600 0140, ░░░░░ 867010 00, ░░░░ 8373 9903.

░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░: ░.░. ░░░░░░░

░░░░░: ░.░. ░░░░░░

░.░. ░░░░░░