Решение по делу № 33-1512/2021 от 16.02.2021

БЕЛГОРОДСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СУД

31RS0007-01-2019-001262-65                      33-1512/2021

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Белгород                                23 марта 2021 года

Судебная коллегия по гражданским делам Белгородского областного суда в составе:

председательствующего Нерубенко Т.В.

судей Переверзевой Ю.А., Фурмановой Л.Г.

при секретаре Павловой Ю.А.

с участием прокурора Мухиной Ж.А.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Филимонова Алексея Юрьевича, Филимоновой Валентины Владимировны и Щиголь Елены Юрьевны к ОГБУЗ «Губкинская центральная районная больница», ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области» о взыскании компенсации морального вреда вследствие ненадлежащего оказания медицинских услуг, некачественного оказания медицинской помощи

по апелляционной жалобе ОГБУЗ «Губкинская центральная районная больница»

на решение Губкинского городского суда Белгородской области от 25 ноября 2020 года.

Заслушав доклад судьи Нерубенко Т.В., объяснения представителя ОГБУЗ «Губкинская центральная больница» - Солоповой Л.Л., поддержавшей доводы жалобы, Филимонова А.Ю. и Филимоновой В.В., их представителя - Ушаковой-Чуевой М.И., просивших об оставлении решения без изменения, Совлукова К.В., считавшего жалобу ответчика обоснованной, заключение прокурора Мухиной Ж.А., полагавшей, что решение суда является законным, судебная коллегия

установила:

22 апреля 2018 года в связи с ухудшением здоровья к Ф.Ю.А. по месту жительства начиная с 11 час. выезжали бригады скорой медицинской помощи – врач и фельдшеры ОГБУЗ «Губкинская станция скорой медицинской помощи». Около 14 час. этого же дня при третьем вызове бригадой скорой медицинской помощи Ф.Ю.А. был доставлен в ОГБУЗ «Губкинская центральная районная больница», где в 15 час. 40 мин. он скончался.

Филимонов А.Ю. и Щиголь Е.Ю. – дети умершего, Филимонова В.В. – его супруга, полагая, что медицинская помощь Ф.Ю.А. со стороны медицинских работников ОГБУЗ «Губкинская ССМП» и ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» была оказана ненадлежащим образом, не в полном объеме и некачественно, инициировали обращение в суд с иском о взыскании с указанных медицинских учреждений по 1 000 000 руб. в качестве компенсации морального вреда каждому.

По ходатайству истцов 21 октября 2019 года к участию в деле в качестве соответчика привлечена Белгородская область в лице департаментов здравоохранения и социальной защиты населения и имущественных и земельных отношений Белгородской области.

В редакции заявления от 30 октября 2019 года и заявления от 27 ноября 2019 года в порядке статьи 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации Филимонов А.Ю., Филимонова В.В. и Щиголь Е.Ю. просили о взыскании компенсации морального вреда по 500 000 руб. каждому в субсидиарном порядке с ОГБУЗ «Губкинская ССМП» и Белгородской области, а также по 500 000 руб. каждому в субсидиарном порядке с ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» и Белгородской области.

На основании заявления истцов от 12 ноября 2020 года определением Губкинского городского суда от 12 ноября 2020 года принят отказ Филимонова А.Ю., Филимоновой В.В. и Щиголь Е.Ю. от иска в части требований к Белгородской области с прекращением производства по делу в соответствующей части. Данным определением суда произведена замена ответчика ОГБУЗ «Губкинская ССМП» правопреемником – ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области».

В заявлениях от 12 и от 13 ноября 2020 года в порядке статьи 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации Филимонов А.Ю., Филимонова В.В. и Щиголь Е.Ю. просили о взыскании в их пользу компенсации морального вреда по 500 000 руб. каждому с – ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области» и по 500 000 руб. каждому с ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ».

В судебном заседании истцы Филимонов А.Ю., Филимонова В.В., их представитель исковые требования в редакции от 13 ноября 2020 года поддержали по основаниям, приведенным в указанных выше заявлениях.

Представители ответчика ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» просили об отказе в удовлетворении исковых требований, поскольку, по их мнению, сотрудниками ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» медицинская помощь Ф.Ю.А. оказана в полном объеме и качественно, его смерь не находится в причинной связи с виновными действиями или бездействием медицинских работников ЦРБ, обусловлена в том числе, нетипичным по симптомам и скоротечным развитием острого инфаркта миокарда.

Представитель – ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области» в судебное заседание не явился, в удовлетворении ходатайства об отложении разбирательства дела судом отказано определением в протокольной форме от 25 ноября 2020 года.

На основании статьи 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации дело рассмотрено в отсутствие представителя «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области» с учетом письменных возражений, представленных ОГБУЗ «Губкинская ССМП» – правопредшественником ответчика.

Третье лицо Джунковский А.П. представил в дело письменные возражения, просив отказать в удовлетворении иска, утверждая, что он как врач бригады скорой медицинской помощи надлежащим образом и в полном объеме оказал медицинскую помощь Ф.Ю.А. с учетом жалоб пациента, симптомов болезни.

Третьи лица Прасолова О.А. и Коровина О.М., их представитель также считали исковые требования необоснованными, заявив, что при первом выезде они установили диагноз согласно симптомам, оказали необходимую помощь, а при третьем выезде – своевременно доставили больного в ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» с учетом развития болезни для дальнейшей диагностики и оказания медицинской помощи.

Решением суда исковые требования удовлетворены в части. С ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской <адрес>» и с ОГБУЗ «Губкинская центральная районная больница» (с каждого) взыскана в пользу Филимонова А.Ю., Филимоновой В.В. и Щиголь Е.Ю. компенсации морального вреда по 250 000 руб. каждому.

В апелляционной жалобе ОГБУЗ«Губкинская центральная районная больница» просит отменить решение суда, ссылаясь на неправильное определение обстоятельств, имеющих значение для дела, нарушении и неправильном норм материального права.

В суд апелляционной инстанции, своевременно и надлежащим образом извещенные о времени и месте рассмотрения дела истица Щиголь Е.Ю. (конверт с отметкой «срок хранения истек» - л.д. 162, том 4), третьи лица Джунковский А.П., Коровина О.М., Шматова Ю.Ю., Прасолова О.А. (отчеты о доставке смс-извещений на л.д. 158-159, том 4), Титова Н.В. (конверт «срок хранения истек», ответ Почты России от 17 марта 2021 года – л.д. 169, 170) не явились, о причинах неявки суду не сообщили, ходатайств об отложении слушания по делу не заявляли. Руководствуясь статьей 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия полагает возможным рассмотреть дело в их отсутствие.

Проверив материалы дела и обсудив доводы, изложенные в жалобе, судебная коллегия приходит к следующему.

На основании части 1 статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд апелляционной инстанции проверяет законность и обоснованность решения суда первой инстанции исходя из доводов, изложенных в апелляционной жалобе, представлении и возражениях относительно жалобы, представления. Оснований для выхода за пределы доводов, изложенных в апелляционной жалобе, у суда в этом деле не имеется.

В соответствии со статьей 2 Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства.

В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации (часть 1 статьи 17 Конституции Российской Федерации).

Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (часть 2 статьи 17 Конституции Российской Федерации).

К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (статья 41 Конституции Российской Федерации).

Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, регулирует Федеральный закон от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».

В статье 4 вышеприведенного Федерального закона № 323-ФЗ закреплены такие основные принципы охраны здоровья граждан, как соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи (пункты 1, 2, 5 - 7 статьи 4 названного закона).

Качество медицинской помощи представляет совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата (пункт 21 статьи 2 Федерального закона № 323-ФЗ).

Критерии оценки качества медицинской помощи согласно части 2 статьи 64 Федерального закона № 323-ФЗ формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с частью 2 статьи 76 данного федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

В соответствии с частями 2 и 3 статьи 98 Федерального закона № 323-ФЗ медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации.

Проанализировав вышеприведенные нормативные положения, регулирующие отношения в сфере охраны здоровья граждан, суд первой инстанции обоснованно указал в решении, что право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов), так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Как установлено в судебном заседании, основанием для обращения истцов в суд с требованием о компенсации причиненного морального вреда послужило ненадлежащее и некачественное оказание медицинской помощи Ф.Ю.А., приведшее, по мнению истцов, к его смерти.

В соответствии со статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции. Семейная жизнь в понимании данной нормы Конвенции и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

С учетом изложенного, а также положений статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации, статей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, судом мотивированы выводы в решении относительно предоставления стороной истцов доказательств о наличии оснований к удовлетворению исковых требований.

Также учтены судом первой инстанции разъяснения в пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», в силу которых под моральным вредом понимаются, в том числе, нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников.

Выводы в судебном постановлении мотивированы исходя из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями статей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, согласно которым моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относится жизнь и здоровье, охрана которых гарантируется государством в том числе путем оказания медицинской помощи. В случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

На основании пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 «Обязательства вследствие причинения вреда» (статьи 1064 - 1101) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда (статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Подробно проанализировав в мотивировочной части решения суда разъяснения в пунктах 1, 8, 11, 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года, приведенного выше, суд указал, что по смыслу данных нормативных положений гражданского законодательства и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда. При этом законом установлена презумпция вины причинителя вреда, которая предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Применительно к спорным отношениям в соответствии с действующим правовым регулированием медицинские организации, как ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области», так и ОГБУЗ «Губкинская центральная районная больница» должны доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда истцам в связи со смертью Ф.Ю.А. его супруге и детям, медицинская помощь которому 22 апреля 2018 года была оказана, как утверждали истцы, ненадлежащим образом.

Судом первой инстанции правильно определены юридически значимые обстоятельства и распределено бремя доказывания.

Решение суда в части взыскания в пользу истцов компенсации морального вреда с ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области» сторонами не обжаловано и судебная коллегия не находит оснований не согласиться с выводами в судебном постановлении.

Вопреки утверждению в жалобе об обратном, судебная коллегия также находит законными и обоснованными выводы в решении относительно недоказанности ОГБУЗ «Губкинская центральная районная больница» отсутствия вины своих работников в причинении морального вреда истцам в связи со смертью Ф.Ю.А.

Как верно отразил суд, общеизвестным, не требующим доказывания в соответствии с пунктом 1 статьи 61 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, является то, что <данные изъяты> – одна из клинических форм <данные изъяты> болезни сердца. Данная патология характеризуется развитием <данные изъяты>. При этом в решении подробно приведен Стандарт специализированной медицинской помощи при <данные изъяты>, в силу пункта 1 которого, необходимыми медицинскими мероприятиями для диагностики заболевания, состояния являются, в частности приём (осмотр, консультация) следующих врачей-специалистов: врача-анестезиолога-реаниматолога, врача-кардиолога; проведение лабораторных и инструментальных методов исследования (по перечню).

В судебном заседании установлено, что 22 апреля 2018 года на основании поступившего вызова в 11 час. 08 мин. бригада фельдшеров ОГБУЗ «Губкинская ССМП» (в настоящее время – ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области») в составе Прасоловой О.А. и Коровиной О.М. с 11 час. 24 мин. до 12 час. 11 мин. оказывали медицинскую помощь на дому Ф.Ю.А., 29 июля 1961 года рождения. Прасолова О.А. и Коровина О.М. зафиксировали жалобы пациента – головная боль, слабость, низкое давление, в анамнезе, то есть сообщении самого пациента о течении болезни, отразили об ухудшении самочувствия Ф.Ю.А. в 10 час., приеме им самостоятельно амплодипина, фурасимида и каптоприла.

Инструментально подтвердив высокое артериальное давление, проверив частоту сердечных сокращений, пульса, дыхания, проведя электрокардиографическое исследование, бригадой фельдшеров Ф.Ю.А. был назначен каптоприл (под язык), внутривенно введен магния сульфат, а в дальнейшем – подкожно пентамин. В результате АД было снижено до 220/110 мм рт.ст., в дальнейшем до 170/100 мм рт.ст., Ф.Ю.А. выставлен диагноз: «<данные изъяты>».

Следующий вызов последовал в 12 час. 22 мин. Бригада скорой медицинской помощи в составе врача Джунковского А.П. и фельдшера Шматовой Ю.Ю. оказывали помощь Ф.Ю.А. на дому с 12 час. 35 мин. до 12 час. 52 мин. По приезду бригадой зафиксировано отсутствие жалоб Ф.Ю.А. с сообщением им на внутривенный ввод препаратов (магнезии) около часа назад по поводу высокого АД, кратковременную потерю сознания, когда он около 15 минут до этого встал.

В анамнезе бригадой скорой медицинской помощи зафиксировано, что Ф.Ю.А. страдает <данные изъяты> болезнью, постоянно принимает бисопролол, за час до этого вызывал скорую медицинскую помощь. Состояние Ф.Ю.А. было определено как удовлетворительное, ему был выставлен диагноз: «<данные изъяты>». Даны рекомендации обратиться к участковому терапевту.

Последний вызов последовал в 13 час. 21 мин. В период с 13 час. 28 мин. до 13 час. 39 мин. Ф.Ю.А. медицинскую помощь оказывали вновь фельдшеры Прасолова О.В. и Коровина О.М., которые зафиксировали жалобы пациента на головокружение, слабость. В анамнезе: в 13 час. 15 мин. упал, потерял сознание, <данные изъяты> болезнь много лет. Проверив АД (170/90 мм рт. ст.), ЧСС (85) пульс (85), частоту дыхания (17), зафиксировав в локальном статусе неустойчивость в позе Ромберга, невыполнение пальценосовых проб, возбужденность больного, его ответы на вопросы невпопад, получив результаты ЭКГ, бригада скорой медицинской помощи выставила Ф.Ю.А. диагноз «<данные изъяты> приступила к госпитализации пациента.

В приемное отделение Губкинской ЦРБ Ф.Ю.А. доставили в 13 час 45 мин., в приемном отделение больницы он был осмотрен врачом неврологом Совлуковым К.В., ему проведены мультиспиральная компьютерная томография головного мозга, ЭКГ, проведен осмотр общей практики (терапевтом), врачом реаниматологом.

Первоначально состояние больного оценено как средней тяжести, показаний для госпитализации в отделение анестезиологии-реанимации не выявлено. Однако с ухудшением состояния пациента его доставили в реанимационное отделение в крайне тяжелом состоянии, развившемся внезапно, с фиксацией АД 40/0 мм рт.ст. и комы. После проведения реанимационных мероприятий в течение 30 минут без эффекта зафиксирована смерть Ф.Ю.А.

По факту смерти Ф.Ю.А. проводилась проверка Следственным отделом Следственного Управления Следственного комитета России по Белгородской области, по результатам которой в возбуждении уголовного дела постановлением от 4 июля 2019 года было отказано по пункту 2 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации за отсутствием в действиях врача ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» Титовой Н.В., а также сотрудников ОГБУЗ «Губкинская ССМП» Коровиной О.М., Прасоловой О.А., Шматовой Ю.Ю., Джунковского А.П. составов преступлений, предусмотренных частью 2 статьи 109, частью 2 статьи 293 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Довод в жалобе о том, что судом первой инстанции необоснованно указано о нарушениях, допущенных работниками ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ», подлежат отклонению по следующим обстоятельствам.

В рамках проводимой следственным управлением проверки назначались и проводились две экспертизы, получено заключение эксперта от 11 июля 2018 года № 58 ОГБУЗ «Белгородское бюро судебно-медицинской экспертизы», а также заключение эксперта от 6 мая 2019 года № 006.19 повторной комплексной медицинской экспертизы бюджетного учреждения здравоохранения Воронежской области «Воронежское областное бюро судебно-медицинской экспертизы».

Также судом по ходатайству стороны ответчиков назначалась и проведена федеральным государственным бюджетным учреждением «Российский центр судебно-медицинской экспертизы» Министерства здравоохранения Российской Федерации с привлечением специалистов иных медицинских учреждений судебная экспертиза, по результатам которой получено заключение комплексной судебно-медицинской экспертизы от 21 октября 2020 года № 61/20.

Судебная коллегия не находит оснований не согласиться с выводами в решении суда относительно ненадлежащего оказания медицинских услуг апеллянтом. При этом судом проанализированы выводы каждого из названных заключений в отдельности и в совокупности.

Согласно заключению эксперта № 58 причиной смерти Ф.Ю.А. явился <данные изъяты>, явившейся непосредственной причиной его смерти, и между имевшими место фактами ненадлежащего оказания медицинской помощи Ф.Ю.А. бригадами скорой медицинской помощи и сотрудниками ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» и наступлением его смерти от <данные изъяты> не имеется прямой причинной связи. Вместе с тем указали, что медицинская помощь Ф.Ю.А. в ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» была оказана с опозданием – пациент был осмотрен врачами спустя 45 минут от момента поступления в приемное отделение. На ЭКГ, зарегистрированной в 13 час. 30 мин. и 14 час., прослеживает динамика синдрома <данные изъяты>, о чем указывается в заключениях специалиста функциональной диагностики, и только в 14 час. 45 мин. это отражено в осмотре терапевтом и назначены патогномоничные препараты, но не в полном объеме. Первой линией должны были быть рассмотрены нитраты, антикоагулянты и бета-адреноблокаторы с последующим приемом антиагрегантов, чего сделано не было.

Эксперты в этом заключении также отмечают, что на МСКТ головного мозга, к которому не было показаний для выполнения, затраты времени составили 40 минут, однако в период с 13 час. 45 мин. до 14 час. 45 мин. не были выполнены лабораторные исследования: общий анализ крови, коагулограмма, исследования острофазовых ферментов крови.

В заключении эксперта № 006.19 комиссия экспертов пришла также пришла к выводу, что выявление у Ф.Ю.А. признаков <данные изъяты> по результатам ЭКГ в 14 час. при поступлении в стационар ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» обоснованно требовало проведения дообследования в отношении сердечной патологии путем определения уровня <данные изъяты> (креатининфосфокиназа, тропонины), что должно было проводиться в как можно более короткие промежутки времени. Учитывая это, а также сведения о появлении к тому времени у Ф.Ю.А. жалоб на боли в груди, рвоты, проведение осмотра врачом терапевтом в 14 час. 45 мин. при наличии объективного подозрения на острую сердечную патологию, установление правильного диагноза (<данные изъяты>) является несвоевременным. Наличие указанных жалоб, результатов ЭКГ позволяли установить правильный диагноз и подразумевали купирование проявившегося болевого синдрома наркотическими анальгетиками, назначение нитратов, двойной дезагрегантной терапии, антикоагулянтов и бета-адреноблокаторов, а назначение лишь двойной дезагрегантной терапии (аспирин + клопидогрель), в данном случае, принципиально недостаточно в соответствии с существующими клиническими рекомендациями диагностики и лечения больных с острым коронарным синдромом с подъемом сегмента ST.

Согласно заключению эксперта № 61/20 причиной смерти Ф.Ю.А. являлась <данные изъяты>), осложнившиеся развитием <данные изъяты> приведших к развитию отека легких и головного мозга. Комиссия экспертов в качестве недостатков оказания медицинской помощи Ф.Ю.А. в ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» указывает на то, что не проведены лабораторные анализы для определения уровня биохимических маркеров повреждения кардиомиоцитов в крови (сердечного тропонина Т или I, МВ-КФК (креатининфосвокиназа), липидов; отсроченную интерпретацию данных ЭКГ; непроведение консультации кардиолога. В качестве объективных причин этому комиссия экспертов указала на превалирование при поступлении общемозговой симптоматики и отсутствия явной клинической картины <данные изъяты> синдрома, нетипичное течение <данные изъяты> синдрома, кратковременность пребывания Ф.Ю.А. на стационарном лечении по причине резкого ухудшения состояния в 15 час. 05 мин. ввиду прогрессирования <данные изъяты> синдрома и наступления в дальнейшем летального исхода в реанимационном отделении, куда он был переведен своевременно.

Таким образом, как верно указал суд, в своей совокупности приведенные судом выводы экспертов в заключениях № 58, № 006.19 и № 61/20 полностью согласуются между собой, дополняя друг друга, позволяют суду сделать вывод, что Ф.Ю.А. медицинская помощь в условиях стационара работниками Губкинской ЦРБ была оказана не в полном объеме. Ф.Ю.А. не были проведены лабораторные анализы для определения уровня биохимических маркеров повреждения кардиомиоцитов в крови, фактически пациент был осмотрен врачами спустя 45 минут от момента поступления в приемное отделение, но без проведения консультации кардиолога и при отсроченной интерпретации данных ЭКГ (с 14 час. до 14 час. 45 мин.), при том, что это время было затрачено на МСКТ головного мозга, к которому не было показаний для выполнения, при наличии к тому времени уже жалоб Ф.Ю.А. на боли в груди, рвоты, которые в совокупности с результатами ЭКГ в 14 час. позволяли установить правильный диагноз и подразумевали купирование проявившегося болевого синдрома наркотическими анальгетиками, назначение нитратов, двойной дезагрегантной терапии, антикоагулянтов и бета-адреноблокаторов, а назначение лишь двойной дезагрегантной терапии (аспирин + клопидогрель) было принципиально недостаточно в соответствии с существующими клиническими рекомендациями диагностики и лечения больных с <данные изъяты>.

Кроме того, помимо анализа экспертных заключений, в судебном постановлении также приведен анализ выводов по результатам проверки, проведенной комиссией департамента здравоохранения и социальной защиты населения Белгородской области, изложенные в акте от 5 октября 2018 года, в соответствии с которыми осмотр пациента был проведен несвоевременно (через 50 минут после поступления пациента), а при наличии признаков развивающегося <данные изъяты> синдрома (клинические данные, данные ЭКГ) врачом терапевтом, врачом анестезиологом-реаниматологом не были проведена обезбаливающая терапия, не назначена адекватная антитромботическая терапия.

При таких обстоятельствах, несмотря на несогласие апеллянта, судебная коллегия находит правильным вывод в решении об установлении судом первой инстанции достаточных оснований для признания подлежащими удовлетворению требований Филимонова А.Ю., Филимоновой В.В. и Щиголь Е.Ю. о взыскании денежной компенсации морального вреда, в том числе, с ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ», причиненного истцам вследствие нравственных страданий, вызванных утратой близкого человека – отца и супруга соответственно, которому медицинская помощь работниками больницы была оказана не в полном объеме и некачественно.

Также суд верно указал, что несмотря на отсутствие прямой причинной связи между действиями (бездействием) работников ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» и смертью Ф.Ю.А., Больницей не представлено убедительных и достаточных доказательств выполнения ее работниками всех необходимых и возможных мер, в том числе предусмотренных стандартами оказания медицинской помощи, для своевременного и квалифицированного обследования пациента, в том числе по указанным им жалобам, и в целях установления правильного диагноза, определения и установления симптомов возникшего у Ф.Ю.А. заболевания (<данные изъяты>), правильной организации его обследования и лечебного процесса.

Суд также правильно отразил в решении, что все перечисленные выше экспертные заключения указывают на то, что оказание Ф.Ю.А. полной и качественной медицинской помощи в соответствии с рекомендациями и стандартами лечения, в том числе, на госпитальном этапе с минимальными временными затратами на его проведение, не только не исключало, но и увеличивало шансы пациента на положительный исход, несмотря на то, что вероятность такого исхода определена быть не может.

Также судебная коллегия не находит оснований не согласиться с выводами в судебном постановлении относительно определения размера компенсации морального вреда, взысканного в пользу каждого из истцов.

Ответчиком не оспаривалась близость родственных связей истцов с умершим Ф.Ю.А., соответственно не оспаривалось их право требовать по названным выше основаниям денежной компенсации морального вреда.

В Постановлении Европейского Суда по правам человека от 18 марта 2010 года по делу «Максимов (Maksimov) против России» указано, что задача расчета размера компенсации является сложной. Она особенно трудна в деле, предметом которого является личное страдание, физическое или нравственное. Не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску. Национальные суды всегда должны в своих решениях приводить достаточные мотивы, оправдывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемую заявителю. В противном случае отсутствие мотивов, например, несоразмерно малой суммы компенсации, присужденной заявителю, будет свидетельствовать о том, что суды не рассмотрели надлежащим образом требования заявителя и не смогли действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения.

Из изложенного следует, что, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон (статьи 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении

По мнению судебной коллегии суд первой инстанции при определении размера компенсации морального вреда учел конкретные обстоятельств дела, степень родства истцов с Ф.Ю.А., характер их отношений, а также требования разумности и справедливости, обоснованно определил подлежащей взысканию размер компенсации морального вреда в сумме по 250 000 руб. каждому, тем самым выполнив требования, установленные статьей 2 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в целях реализации прав истцов на справедливую, компетентную, полную и эффективную судебную защиту, гарантированную каждому статьей 8 Всеобщей декларации прав человека, пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, пунктом 1 статьи 14 Международного пакта и гражданских и политических правах, а также частью 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации.

Несогласие ответчика в апелляционной жалобе с размером взысканной судом компенсации не свидетельствует о незаконности решения суда.

Указание в жалобе на то, что судом не было принято во внимание заключение прокурора, участвовавшего в рассмотрении спора, также не является основанием к отмене постановленного решения, которые приведены в статье 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Федеральный закон от 17 января 1992 года № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» устанавливает, что прокурор участвует в рассмотрении дел судами в случаях, предусмотренных процессуальным законодательством Российской Федерации и другими федеральными законами. Полномочия прокурора, участвующего в судебном рассмотрении дел, определяются процессуальным законодательством Российской Федерации (пункты 1, 4 статьи 35). Прокурор не относится ни к стороне истца, ни к стороне ответчика, а занимает самостоятельное место в процессе, выступая в качестве государственного поверенного в делах законности, а заключение прокурора носит рекомендательный, а не императивный характер и призвано ориентировать суд на вынесение законного и обоснованного решения.

В соответствии с частью 3 статьи 45 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации прокурор вступает в процесс и дает заключение по делам о выселении, о восстановлении на работе, о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, а также в иных случаях, предусмотренных настоящим Кодексом и другими федеральными законами, в целях осуществления возложенных на него полномочий.

Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях неоднократно указывал, что положения части третьей статьи 45 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации во взаимосвязи со статьей 35 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», конкретизирующей полномочия, предоставленные прокуратуре статьей 129 (часть 1) Конституции Российской Федерации, являются процессуальной гарантией реализации прокуратурой указанных полномочий (определения от 23 октября 2014 года № 2336-О, от 28 февраля 2017 года № 408-О и др.); заключение прокурора не может предопределять позицию суда по конкретному делу, которая должна формироваться в результате установления фактических обстоятельств, а также беспристрастного, всестороннего и полного исследования всех материалов и доказательств, заслушивания мнений, доводов сторон и других лиц, участвующих в деле (определения от 28 мая 2009 года № 589-О-О, от 25 февраля 2013 года № 200-О и др.).

В данной связи доводы жалобы в указанной части о нарушениях процессуального права при вынесении судебного решения без учета заключения прокурора по делу являются несостоятельными и по смыслу статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основанием для отмены либо изменения решения суда не являются.

Кроме того, к материалам дела приобщено возражение на апелляционную жалобу Больницы помощника прокурора города Губкина, участвовавшего при рассмотрении дела в суде первой инстанции, в котором он просит об оставлении решения суда без изменения, а апелляционной жалобы - без удовлетворения.

Иные доводы жалобы повторяют позицию ответчика по спору, направлены на переоценку правильных выводов суда, оснований для которой не имеется. Каких-либо доказательств, опровергающих выводы суда, в жалобе не приведено, в связи с чем оснований для отмены решения суда по доводам жалобы не имеется. Обстоятельства дела судом исследованы с достаточной полнотой, выводы суда, изложенные в решении, не противоречат фактическим обстоятельствам дела. Материальный закон применен судом правильно, нарушений норм гражданского процессуального права, которые могли бы явиться основанием для отмены решения, судом не допущено.

В связи с изложенным, судебная коллегия не находит оснований к отмене постановленного решения.

Руководствуясь статьями 327.1, 328, 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

решение Губкинского городского суда Белгородской области от 25 ноября 2020 года по делу по иску Филимонова Алексея Юрьевича, Филимоновой Валентины Владимировны и Щиголь Елены Юрьевны к ОГБУЗ «Губкинская центральная районная больница», ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области» о взыскании компенсации морального вреда вследствие ненадлежащего оказания медицинских услуг, некачественного оказания медицинской помощи оставить без изменения, апелляционную жалобу ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» - без удовлетворения.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Белгородского областного суда может быть обжаловано в Первый кассационный суд общей юрисдикции в течение трех месяцев со дня вынесения апелляционного определения путем подачи кассационной жалобы (представления) через Губкинский городской суд Белгородской области.

Мотивированный текст изготовлен 26 марта 2021 года.

Председательствующий

Судьи