Решение по делу № 33-6517/2021 от 05.04.2021

Дело № 33-6517/2021

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Екатеринбург 12.05.2021

Судебная коллегия по гражданским делам Свердловского областного суда в составе:

председательствующего	Черепановой А.М.,
судей	Майоровой Н.В.,
	Рябчикова А.Н.,

при помощнике судьи Михалевой Е.Ю.,

с участием прокурора Волковой М.Н.,

рассмотрела в открытом судебном заседании при ведении протоколирования с использованием средств аудиозаписи в помещении суда в порядке апелляционного производства гражданское дело № 2-145/2021 по иску В.О.А., В.А,Н. к государственному автономному учреждению здравоохранения Свердловской области «Городская клиническая больница № 40», государственному автономному учреждению здравоохранения Свердловской области «Детская городская больница № 11 города Екатеринбурга», государственному бюджетному учреждению здравоохранения Свердловской области «Екатеринбургский клинический перинатальный центр» о взыскании компенсации морального вреда,

поступившее по апелляционной жалобе ответчика государственного автономного учреждения здравоохранения Свердловской области «Городская клиническая больница № 40» на решение Кировского районного суда г. Екатеринбурга Свердловской области от 26.01.2021.

Заслушав доклад судьи Майоровой Н.В., объяснения представителя истцов И-У.О.С., представителя ответчика ГАУЗ СО «ГКБ № 40» - Ж.Е.В., заключение прокурора Волковой М.Н., судебная коллегия

установила:

В.О.А., В.А,Н. обратились в суд с иском к государственному автономному учреждению здравоохранения Свердловской области «Городская клиническая больница № 40» (далее ГАУЗ СО «ГКБ № 40»), государственному автономному учреждению здравоохранения Свердловской области «Детская городская больница № 11 города Екатеринбурга» (далее ГАУЗ СО «ДГБ № 11 г. Екатеринбурга»), государственному бюджетному учреждению здравоохранения Свердловской области «Екатеринбургский клинический перинатальный центр» (далее ГБУЗ СО «ЕКПЦ») о взыскании компенсации морального вреда.

В обоснование своих требований указали, что в результате ненадлежащим образом оказанной медицинской помощи сотрудниками ГАУЗ СО «ГКБ № 40», ГАУЗ СО «ДГБ № 11 г. Екатеринбурга», ГБУЗ СО «ЕКПЦ» на этапе первой транспортировки <дата> их дочь В.В.А., <дата> г.р. умерла.

Просили взыскать с ГАУЗ СО «ГКБ № 40» равными долями компенсацию морального вреда в общем размере 3000000 руб., с ГАУЗ СО «ДГБ № 11 г. Екатеринбурга» равными долями компенсацию морального вреда в общем размере 2000 000 руб., с ГБУЗ СО «ЕКПЦ» равными долями компенсацию морального вреда в размере 500000 руб. При недостаточности у ответчиков имущества, на которое может быть обращено взыскание, взыскать указанные суммы с управления здравоохранения г. Екатеринбурга как субсидиарного ответчика по обязательствам муниципальных учреждений, связанных с причинением вреда гражданам.

Решением Кировского районного суда г. Екатеринбурга Свердловской области от 26.01.2021 исковые требования истцов удовлетворены частично.

С ГАУЗ СО «ГКБ № 40» в пользу В.О.А., В.А,Н. взыскана компенсация морального вреда в размере 800000 руб. в пользу каждого.

С ГАУЗ СО «ДГБ № 11 г. Екатеринбурга» в пользу В.О.А., В.А,Н. взыскана компенсация морального вреда в размере 350000 руб. в пользу каждого.

С ГБУЗ СО «ЕКПЦ» в пользу В.О.А., В.А,Н. взыскана компенсация морального вреда в размере 200000 руб. в пользу каждого.

В удовлетворении остальных исковых требований отказано.

С ГАУЗ СО «ГКБ № 40» в доход местного бюджета взыскана государственная пошлина 300 руб.

С ГАУЗ СО «ДГБ № 11 г. Екатеринбурга» в доход местного бюджета взыскана государственная пошлина 300 руб.

С ГБУЗ СО «ЕКПЦ» в доход местного бюджета взыскана государственная пошлина 300 руб.

В апелляционной жалобе представитель ответчика ГАУЗ СО «ГКБ № 40» просит решение суда отменить, вынести новое решение. В обоснование доводов жалобы указывает на то, что судом первой инстанции не было учтено то обстоятельство, что все экспертные заключения, имеющиеся в материалах гражданского дела, указали на тот факт, что возможности избежать смертельного исхода, даже при отсутствии выявленных недостатков оказания медицинской помощи, у В.В.А. не было, в связи с чем полагает, что присужденная в пользу каждого из истцов компенсация морального вреда в размере 800000 руб. не отвечает требованиям разумности и справедливости.

В возражениях на апелляционную жалобу истцы возражали против удовлетворения апелляционной жалобы ответчика, полагали, что судом первой инстанции верно оценены доводы истцов и представленные ими доказательства, в свою очередь, указывали на то, что суд первой инстанции пришел к верному выводу о том, что ненадлежащим образом оказанная медицинская помощь способствовала наступлению летального исхода. Помимо всего, истцы также указывали на то, что удовлетворив частично их исковые требования, суд первой инстанции не разрешил вопрос относительно взыскания штрафа в связи с нарушением прав потребителей.

В возражениях на апелляционную жалобу прокуратура Кировского района г. Екатеринбурга полагала решение суда законным и обоснованным, не подлежащим отмене по доводам апелляционной жалобы ответчика.

В судебном заседании суда апелляционной инстанции представитель ответчика настаивала на доводах, изложенных в апелляционной жалобе, представитель истцов поддержала представленные в материалах дела возражения.

Прокурор в своем заключении поддержала доводы, изложенные в возражениях, просила решение суда первой инстанции оставить без изменения, апелляционную жалобу ответчика без удовлетворения.

Истцы В.О.А., В.А,Н., представители ответчиков ГАУЗ СО «ДГБ № 11 г. Екатеринбурга», ГБУЗ СО «ЕКПЦ», третьи лица Я,Н.А., С.А.А., С,Е.А., В.А,Ю., П.М.Б., Г.С.В., М.С.В., Е.Л.И., К.Г.Б., Ф,О,А., Ш.Ю.Е., Т.Е.М., Б.Л.А., В.Т.Ю., В.Ю.В., М.В,Н,, П.М.С., К.О.А., Д.И.Д., Т.А.М., Б.И.А., в заседание суда апелляционной инстанции не явились, о времени и месте рассмотрения апелляционной жалобы извещены надлежащим образом, сведений об уважительных причинах неявки не представили, в связи с чем, судебная коллегия определила рассмотреть дело при данной явке.

Заслушав объяснения представителя ответчика ГАУЗ СО «ГКБ № 40» Ж.Е.В., представителя истцов И-У.О.С., заключение прокурора Волковой М.Н., исследовав материалы дела, проверив законность и обоснованность решения суда в пределах доводов, изложенных в апелляционной жалобе согласно п. 1 ст. 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия приходит к следующему.

Согласно представленным учредительным документам, муниципальное бюджетное учреждение «Екатеринбургский клинический перинатальный центр» переименовано в государственное бюджетное учреждение здравоохранения Свердловской области «Екатеринбургский клинический перинатальный центр» (далее – ГБУЗ СО «ЕКПЦ»), муниципальное автономное учреждение «Детская городская клиническая больница № 11» переименовано в государственное автономное учреждение здравоохранения Свердловской области «Детская городская клиническая больница № 11» (далее - ГБУЗ СО «ДГКБ № 11»), муниципальное автономное учреждение здравоохранения «Городская клиническая больница № 40» переименовано в государственное автономное учреждение здравоохранения Свердловской области «Городская клиническая больница № 40» (далее – ГАУЗ СО «ГКБ № 40»).

Согласно учредительным документам, МБУ «ДГБ № 10» переименовано в МБУ «ЕКПЦ», а МАУ «ДГКБ № 11» является правопреемником МБУ «ДГБ № 5».

Судом установлено и усматривается из материалов дела, что В.О.А., В.А,Н. являются родителями В.В.А., <дата> г.р.

В.О.А. встала на учет по беременности и родам в женскую консультацию ЦГКБ № 2 в сроке беременности 7-8 недель, в дальнейшем регулярно наблюдалась врачом-гинекологом. Беременность протекала без осложнений. <дата> В.О.А. ощутила схватки, в 13:00 часов обратилась в приемное отделение роддома МАУЗ «ГКБ № 40». При осмотре врача в 13:50 часов произошло излитие околоплодных вод, после чего В.О.А. госпитализирована в родовую палату с диагнозом «I период срочных родов. Ранее излитие околоплодных вод». Тактика родов определена как консервативные вертикальные роды. Родовая деятельность продолжалась до вечера, тактика родов не пересматривалась, безводный период составил 8 часов 15 минут. В 21:45 часов В.О.А. родила девочку массой 3710 гр, длиной 55 см, оценка по шкале Апгар 5/6/7 баллов. Ребенок не кричал. ... Из родового зала ребенок переведен в палату детской реанимации с диагнозом: ..., где ребенок находился до <дата>. Состояние оценивалось как стабильное. В ночь на <дата> состояние ребенка резко ухудшилось, поднялась температура до 39 градусов, утром <дата> В.О.А. сообщили о переводе дочери в МБУ «ДГБ № 5».

Перевод осуществлялся силами МБУ «ЕКПЦ» (РКНЦ «ДГКБ № 10») в сопровождении истца. В реанимобиле ребенка не положили в кувез с кислородной поддержкой, всю дорогу около 30 минут В.О.А. держала ребенка на руках. По приезду в МБУ «ДГБ № 5» у ребенка был .... Ребенка сразу поместили на реанимационный стол, где осуществлялась подача кислорода. Врач сообщил истцу, что у ребенка ..., что определили по данным рентгеновских снимков из МАУЗ «ГКБ № 40», и ....

В.В.А. госпитализировали в отделение патологии новорожденных МБУ «ДГБ № 5», где она находилась на лечении по <дата>. Проводились дообследование и лечение, респираторная поддержка осуществлялась путем передачи увлажненного кислорода на неонатальный стол.

Несмотря на проводимое лечение, в состояние В.В. наблюдалась ... и к вечеру <дата> снова сильно поднялась температура. В.О.А. сообщили о переводе ребенка в МАУ «ДГКБ № 11». Перевод осуществлялся около 19:00 часов силами МБУ «ЕКПЦ» в кувезе реанимобиля.

<дата> в 20:40 часов В.В, госпитализирована в отделение реанимации и интенсивной терапии МАУ «ДГКБ № 11». Предварительный диагноз: ... Сразу после поступления ребенка перевели на искусственную вентиляцию легких. За время пребывания в ОРИТ на фоне проводимой терапии состояние В.В. оставалось тяжелым с отрицательной динамикой. Утром <дата> у Валерии диагностировали .... В 12:00 часов <дата> В.В.А. умерла.

По результатам проведенного в ГБУЗ «ДГКБ № 9» патологоанатомического исследования от <дата> установлен патологоанатомический диагноз: .... Патологоанатомический эпикриз: Смерть ребенка наступила от ...

<дата> Министерством здравоохранения Свердловской области проведен разбор случая смерти ребенка В.В.А., в ходе обсуждения случай смерти ребенка признан непредотвратимым, учитывая тяжесть внутриутробно обусловленного генерализованного процесса неидентифицированной этиологии. При этом установлены дефекты оказания медицинской помощи на всех ее этапах.

Согласно заключению комиссионной судебно-медицинской экспертизы ГБУЗ Свердловской области «Бюро судебно-медицинской экспертизы» <№> от <дата>, непосредственной причиной смерти В.В.А. явилась ... что подтверждается клиническими данными, результатами исследования трупа и гистологического исследования кусочков внутренних органов от трупа. Респираторный дистресс-синдром (возникший в результате внутриутробной аспирации меконием) способствовал выраженности (тяжести) полиорганной недостаточности и наступлению смерти от сепсиса.

В период оказания медицинской помощи В.О.А. и ее неврождённому ребенку В.В.А. усматривается следующее: - неполнота диагностики беременной и плода, новорожденного на этапе стационарного пребывания в МАУ «ГКБ № 40»; - отсутствие антибиотикотерапия в родах в безводном периоде в МАУ «ГКБ № 40»; - несвоевременное (запоздалое) установление диагноза внутриутробной инфекции новорожденной В.В.А. в МАУ «ГКБ № 40»; - недооценка состояния новорожденной В.В.А. в МАУ «ГКБ № 40»; - не проведение коррекции параметров ИВЛ (респираторной поддержки) в МАУ «ГКБ <№>»; - невнесение в диагноз выявленных осложнений (правосторонняя нижне-долевая пневмония, декомпенсированный респираторный ацидоз) при перегоспитализации. Указанные неполнота диагностики, отсутствие антибиотикотерапии в родах, несвоевременное (запоздалое) установление диагноза, недооценка состояния, не проведение коррекции параметров ИВЛ, невнесение в диагноз выявленных осложнений, в прямой причинно-следственной связи с наступлением неблагоприятного исхода не состоят, усматривается непрямая (косвенная) причинно-следственная связь с наступлением неблагоприятного исхода. Основным фактором в наступлении смерти новорожденной В.В.А. явилось прогрессирование септического процесса. Согласно п. 24 медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека (утверждены МЗСР РФ 24.04.2008 г., приказ № 194 н) действующих правил определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, ухудшение состояния здоровья человека, вызванное характером и тяжестью травмы, отравления, заболевания, поздними сроками начала лечения, его возрастом, сопутствующей патологией и т.п. (в данном случае течением септического процесса) не рассматривается как причинение вреда здоровью. Полное проведение диагностических мероприятий беременной, плода и новорожденному, антибиотикотерапия в родах в безводном периоде, своевременное установление диагноза, подробная и полная оценка состояния новорожденной повышала шансы В.В.А. на благоприятный исход, но не гарантировала его наступление на все 100%.

Сепсис является тяжелой генерализованной ациклической гнойно-воспалительной инфекцией, в основе развития которой лежит дисфункция иммунной системы организма с развитием неадекватного системного воспалительного ответа и полиорганной недостаточности. Летальность от сепсиса у новорожденных в настоящее время составляет в среднем до 50%. В данном случае сочетание патологических, усугубляющих друг друга факторов в виде генерализованной внутриутробной инфекции и респираторного дистресс-синдрома, привели к развитию смертельных осложнений и летальному исходу.

Согласно истории развития новорожденного <№>, состояние ребенка расценивалось как тяжелое с рождения. В исследуемых анализах крови были выявлены изменения, свидетельствующие о течение воспалительного процесса: повышение уровня С-реактивного белка, лейкоцитоз, сдвиг лейкоцитарной формулы влево, клинические симптомы интоксикации. С рождения ребенок получал стартовый антибиотик - ампициллин внутривенно в терапевтической дозе - 100мг/кг в сут. Инфекционные процессы с ранней манифестацией клинических симптомов вызываются микроорганизмами, присутствующими в половых путях матери. Развитие заболевания происходит в результате восходящего инфицирования вследствие разрыва плодных оболочек или во время рождения плода через инфицированные родовые пути.

Согласно заключению повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы казенного учреждения Ханты-Мансийского автомномного округа Югры «Бюро судебно-медицинской экспертизы» <№> от <дата>, причиной смерти В.В.А. явился ранний ... Медицинская помощь новорожденной В.В.А. была оказана в полном объеме. В.В.А. родилась <дата> от 1 беременности, 1 срочных родов. Состояние при рождении средней степени тяжести, оценка по шкале АПГАР - 5/6/7 баллов. Выставлен диагноз: .... В родильном зале проведены реанимационные мероприятия согласно требованиям методического письма М3 и СР РФ от 21.04. 2010г. № 15-4/10/2-3204 «Первичная и реанимационная помощь новорожденным детям» - Согревание под источником лучистого тепла, при отсутствии дыхания через 30 секунд интубация трахеи, 2-х кратно проведена санация трахеи, в 1-ой трубке получен меконий. 2-я трубка - чисто. Ребенок экстубирован, проведена дотация 100% кислорода через маску в течение 10 минут. Сатурация (напряжение в крови) кислорода на 10 минуте 90%. Ребенок переведен в палату реанимации для проведения динамического наблюдения и интенсивной терапии. Проведено лечение: инфузионная терапия, антибактериальная терапия - ампициллин, дотация кислорода. Обследование: КЩС (кислотно-щелочное состояние) - метаболический ацидоз. Повышение С-реактивного белка на 3-е сутки жизни, <дата> до 26,1 мг/л, <дата> 10,6 мг/л. (скорее всего за счет течения внутриутробной инфекции - ВУИ). В общем анализе крови (ОАК) с рождения лейкоцитоз (повышение уровня лейкоцитов, признак воспаления), с последующей тенденцией к лейкопении (снижение уровня лейкоцитов ниже минимальной нормы). На 5 сутки жизни повышение температуры до 39 градусов (купирована физическими методами охлаждения?), переведена в 5 ДГБ, ОПН с диагнозом: ВУИ, неуточненной этиологии. ... Из недостатков лечения можно отметить, что при повышении С - реактивного белка на 3-е сутки жизни, до 26.1 мг/л, и при тенденции к лейкопении с рождения, нужно было изменить (усилить) антибактериальную терапию, что не было сделано.

Исходя из данных медицинской карты стационарного больного <№> из МБУ ДГБ № 5, комиссия экспертов считает, что медицинская помощь В.В.А. оказана в целом правильно. При поступлении в МАУ ДГБ 5 состояние ребенка тяжелое, обусловлено дыхательной недостаточностью, интоксикацией, неврологической симптоматикой. Транспортировка проводилась без дотации кислорода (со слов матери). При поступлении в стационар начата дотация кислорода. Терапия - замена антибактериальной терапии ампициллин на сульзонцеф, а также усиление антибактериальной терапии - амикацин (с учетом ухудшения состояния и рентгенологической картины пневмонии). Лабораторные данные: тенденция к лейкопении, нейтрофилез до 80%, токсическая зернистость нейтрофилов (ТЗН)-н-, тромбоцитопения, повышение С-реактивного белка, повышение ACT (фермент печени) - данные указывающие о течение внутриутробной инфекции. Недостатком оказания медицинской помощи В.В.А., явилось отсутствие перевода ребёнка на искусственную вентиляцию лёгких при нарастании признаков дыхательной недостаточности <дата>.

Медицинская помощь МАУ ДГКБ № 11 В.В.А. была оказана в полном объеме. Ребенок поступил в данное учреждение в крайне тяжелом состоянии, что потребовало проведения искусственной вентиляции лёгких (ИВЛ), инотропной поддержки. Состояние с момента поступления с отрицательной динамикой. Интенсивная терапия, в полном объеме, в течение 15 часов 19 минут не привела к выздоровлению ребенка. <дата> в 12 часов 00 минут зафиксирована биологическая смерть.

В представленных на экспертизу документах нет документации по поводу транспортировки ребенка из МАУ «Городская клиническая больница № 40» в МБУ «Детская городская больница № 5». При транспортировке ребенок, нуждающийся в проведении оксигенотерапии, должен ее получать постоянно, также должен проводиться мониторинг жизненно важных функций, включая сатурацию кислорода крови, что нигде не указано. Это обстоятельство не повлияло на развитие основного заболевания, но могло повлиять на повреждение центральной нервной системы.

Ребенок переведен на респираторной поддержке в режиме NCPAP (постоянное положительное давление в дыхательных путях), но учитывая, что ребенок с поступления в 11-й больнице переведен на ИВЛ, респираторная поддержка не являлась полноценной, ребёнку требовался перевод на ИВЛ ещё <дата>.

При проведении интенсивной терапии и лечении основного заболевания В.В.А. значимых нарушений в оказании медицинской помощи не имелось. Недостатки оказания медицинской помощи новорожденной в перечисленных стационарах, указаны выше. Обнаруженные недостатки оказания медицинской помощи В.В.А. в прямой причинно-следственной связи с наступлением её смерти не стоят, так как смерть ребёнка наступила вследствие сепсиса, развившегося, вероятнее всего, в результате внутриутробной инфекции, к которой врачи отношения не имеют. При исследовании индивидуальной карты беременной и родильницы <№>, медицинской карты стационарного больного <№> дефектов оказания медицинской помощи В.О.А. не выявлено.

Согласно заключению повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы <№> от <дата>, проведенной в Санкт-Петербургском ГБУЗ «Бюро судебно-медицинской экспертизы», причиной смерти В.В.А. явилось комбинированное заболевание: ....

По представленным данным при оказании медицинской помощи В.О.А. и В.В.А., на этапах МАУ «ГКБ № 40», МБУ «ДГБ № 5», МБУ «ДГБ № 10» (транспортировка), МБУ «ДГБ № 11» экспертной комиссией установлены следующие дефекты:

На этапе родов в МАУ «ГКБ № 40»:

- не обеспечен адекватный КТГ-мониторинг;

- применено нецелесообразное ведение вертикальных родов;

- не проведено патогистологическое исследование последа.

На этапе оказания медицинской помощи новорожденному ребенку В.В.А. в МАУ «ГКБ №40»:

- не проведена коррекция (усиление) антибиотикотерапии в связи с недооценкой тяжести состояния ребёнка: отсутствие динамической оценки новорожденной по шкале Доунса при проявлении дыхательной недостаточности;

- отсутствие ПЦР-исследования крови на основные инфекции;

- несвоевременное (запоздалое) установление диагноза внутриутробной инфекции;

- не проведение коррекции респираторной поддержки (при измененных показателях газового состава крови и кислотно-основного состояния (20.01. и 23.01. снижена сатурация и парциальное давление кислорода);

- отсутствие (невнесение) в диагнозе, выявленной в МАУ «ГКБ № 40» правосторонней нижне-долевой пневмонии и декомпенсированного респираторного ацидоза, при переводе из МАУ «ГКБ № 40» в МБУ «Детская городская больница № 5».

На этапе транспортировки силами бригады РКЦН ГПЦ МБУ «ДГБ № 10»:

- неадекватная состоянию ребенка тактика кислородотерапии/респираторной поддержки при перегоспитализации ребенка из МАУ «ГКБ № 40» в МБУ «ДГБ № 5».

На этапе МБУ «ДГБ № 5»:

- неадекватная респираторная поддержка (не начата ИВЛ) в связи с недооценкой тяжести состояния ребёнка.

На этапе МБУ «ДГБ № 11»: - не проведено вирусологическое исследование аутопсийного материала.

Исходя из этиопатогенетического принципа, заложенного при установлении медицинских аспектов причинно-следственной связи, между всеми установленными дефектами оказания медицинской помощи В.В.А. (кроме этапа МБУ «ДГБ № 11») и её смертью, имеется причинно-следственная связь, но она не имеет прямого характера (является косвенной), поскольку выявленные дефекты не являлись причиной смерти, но снижали эффективность лечебных мероприятий и явились отрицательным условием протекания индивидуально обусловленного (вне зависимости от качества оказания медицинской помощи) патологического процесса (основание: Методические рекомендации «Порядок проведения судебно-медицинской экспертизы и установления причинно-следственных связей по факту неоказания или ненадлежащего оказания медицинской помощи», Москва 2015). Между установленными дефектами оказания медицинской помощи В.В.А. на этапе родовспоможения в МАУ «ГКБ № 40» и развитием неблагоприятного исхода причинно-следственная связь отсутствует, поскольку они не являлись причиной смерти ребёнка, и не снижали эффективность лечебных мероприятий, а также не явились отрицательным условием протекания индивидуально обусловленного (вне зависимости от качества оказания медицинской помощи) патологического процесса.

Исследовав представленные доказательства, суд пришел к правильному выводу о том, что смерть В.В.А. наступила в результате характера и тяжести заболевания. Однако, указанные дефекты оказания медицинской помощи ГАУЗ СО «ГКБ № 40», ГАУЗ СО «ДГБ № 11 г. Екатеринбурга», ГБУЗ СО «ЕКПЦ» способствовали прогрессированию заболевания и утяжелению состояния В.В.А.

Учитывая изложенное, суд первой инстанции правильно установил наличие косвенной причинно-следственной связи между качеством (характером) оказания ответчиками медицинской помощи В.В.А. и наступлением ее смерти. Суд первой инстанции правильно пришел к выводу о вине ответчиков в ненадлежащем оказании медицинских услуг В.В.А. и наличии оснований для возложения на ответчиков обязанность по денежной компенсации морального вреда истцам.

С таким выводом суда первой инстанции судебная коллегия соглашается.

Статьей 41 Конституции Российской Федерации закреплено, что каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь.

Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, регулирует Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».

Здоровье - состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма (п. 1 ст. 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Статьей 4 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» установлено, что к основным принципам охраны здоровья относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи.

Медицинская помощь - комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (п. 3, 9 ст. 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

В п. 21 ст. 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» определено, что качество медицинской помощи - совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: 1) в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; 2) в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; 3) на основе клинических рекомендаций; 4) с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (ч. 1 ст. 37 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Критерии оценки качества медицинской помощи согласно ч. 2 ст. 64 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с ч. 2 ст. 76 этого федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (ч. 2 и 3 ст. 98 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Согласно ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Семейная жизнь в понимании ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми. В том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами ст. 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Пунктом 1 ст. 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями ст. 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

В силу п. 1 ст. 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными гл. 59 (ст. 1064 - 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) и ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно п. 1, 2 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В соответствии с п. 1 ст. 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

Как разъяснено в п. 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.12.1994 № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» (в редакции постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 6 февраля 2007 г. № 6), суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора. Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом.

Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абз. 2 п. 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.12.1994 № 10).

В п. 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26.01.2010 № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» разъяснено, что по общему правилу, установленному ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела (абз. 3 и 4 п. 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26.01.2010 № 1).

По смыслу приведенных нормативных положений гражданского законодательства и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. Необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда.

При этом законом установлена презумпция вины причинителя вреда, которая предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Применительно к спорным отношениям в соответствии с действующим правовым регулированием ГАУЗ СО «ГКБ № 40», ГАУЗ СО «ДГБ № 11 г. Екатеринбурга», ГБУЗ СО «ЕКПЦ» должны доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда истцам в связи со смертью их ребенка, медицинская помощь которому была оказана ненадлежащим образом.

Таких доказательств со стороны ответчиков в нарушение положений ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации представлено не было.

При определении размера компенсации морального вреда, причиненного истцам, суд первой инстанции, исходя из положений ст. 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, с учетом разъяснений, содержащихся в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.11.2014 № 10 (с последующими изменениями) «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», устанавливающих критерии, которыми в первую очередь должен руководствоваться суд при определении размера компенсации морального вреда, принял во внимание что выявленные дефекты оказания медицинской помощи в лечебном учреждении не явились прямой причиной смерти В.В.А., носят косвенный характер, учел степень нравственных страданий, перенесенных истцами, когда они узнали о смерти своего долгожданного и желанного ребенка при отсутствии патологии на стадии наблюдения беременности, и то обстоятельство, что переживания от утраты ребенка истцы будут испытывать на протяжении всей своей жизни, степень психоэмоционального восприятия случившегося потерпевшими, а также учел требования разумности и справедливости.

Руководствуясь приведенными нормами, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что требования истцов о взыскании компенсации морального вреда, причиненных им в связи со смертью дочери подлежат удовлетворению в части и определил размер компенсации с ГАУЗ СО «ГКБ № 40» в сумме 800000 руб. в пользу каждого, с ГАУЗ СО «ДГБ № 11 г. Екатеринбурга» в сумме 350000 руб. в пользу каждого из истцов, с ГБУЗ СО «ЕКПЦ» в сумме 200000 руб. в пользу каждого.

Судебная коллегия соглашается с определенным судом размером компенсации морального вреда, поскольку судом правильно установлены обстоятельства, имеющие значение для дела, они подтверждены исследованными судом доказательствами, соответствующими требованиям закона об их относимости и допустимости, решение суда содержит выводы, вытекающие из установленных фактов.

Судебная коллегия также отмечает, что потеря ребенка для родителей в любом возрасте является огромным горем. Истцы до сих пор испытывают глубокие отрицательные эмоциональные страдания, возникшие и не проходящие после травмирующих их психику событий, глубоко затрагивающие личность, настроение, самочувствие истцов.

В связи с чем, судебная коллегия полагает, что решения суда является обоснованным и изменению не подлежит.

Доводы апелляционной жалобы представителя ответчика ГАУЗ СО «ГКБ № 40» о том, что поскольку не установлена прямая причинно-следственная связь между дефектами оказания медицинской помощи В.В.А. и ее смертью, оснований возлагать на лицо имущественную ответственность у суда не имелось, являются несостоятельными.

Отсутствие прямой причинно-следственной связи между смертью В.В.А. и действиями (бездействием) медицинских работников не опровергает обстоятельств, свидетельствующих о наличии допущенных нарушений при оказании ответчиком медицинской помощи.

Вопреки доводам апелляционной жалобы, то обстоятельство, что не имеется прямой причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи и смертью В.В.А., не является основанием для освобождения ответчика от ответственности за допущенные дефекты при оказании медицинской помощи, которые способствовали прогрессированию заболевания и снижали эффективность проводимого лечения.

Материалы дела содержат доказательства косвенной причинно-следственной связи между действиями ответчика и наступившими неблагоприятными последствиями в виде смерти В.В.А., поэтому все указанные в апелляционной жалобе доводы об отсутствии признаков прямой причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи, не могут повлечь отмену решения суда, поскольку в суде первой инстанции установлены дефекты оказания медицинской помощи В.В.А., что является основанием для компенсации морального вреда.

Что касается суммы денежной компенсации морального вреда, то данный размер компенсации должен согласовываться с принципами конституционной ценности жизни личности ст. ст. 21, 53 Конституции Российской Федерации), а также с принципами разумности и справедливости.

Степень соразмерности является оценочной категорией, и только суд вправе дать оценку указанному критерию, исходя из своего внутреннего убеждения и обстоятельств конкретного дела.

Определяя размер компенсации морального вреда, суд учел фактические обстоятельства дела, что смертью В.В.А. нарушено, принадлежавшее истцам, нематериальное благо - семейные отношения, истцы испытали сильные нравственные переживания в связи с утратой ребенка, повлекшие за собой изменение привычного уклада и образа жизни, была нарушена целостность семьи и семейных связей, все эти обстоятельства причинили и причиняют истцам душевные переживания и нравственные страдания, требования разумности и справедливости, что моральный вред по своему характеру не предполагает возможности его точного выражения в деньгах и полного возмещения, предусмотренная законом компенсация должна отвечать признакам справедливого вознаграждения за перенесенные страдания.

Иные доводы апелляционной жалобы по существу повторяют позицию, изложенную ответчиком в ходе рассмотрения дела в суде первой инстанции, исследованную судом и обоснованно отвергнутую. Данные доводы представляют собой неправильное толкование автором жалобы норм материального права и направлены на избежание ответчиком гражданско-правовой ответственности.

По мнению судебной коллегии, определенный судом, размер компенсации морального вреда в должной мере отвечает требованиям разумности и справедливости. Сумма компенсации не является чрезмерной, в связи с чем судебная коллегия не усматривает оснований для ее пересмотра по доводам апелляционной жалобы ответчика.

Суд первой инстанции с достаточной полнотой исследовал обстоятельства дела. Значимые по делу обстоятельства судом установлены правильно, при этом требования ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судом были выполнены. Нарушений норм материального и процессуального права коллегией не установлено, в связи с чем, оснований для отмены решения суда не имеется.

Судебная коллегия также отмечает, что оснований для взыскания штрафа за несоблюдение добровольного порядка удовлетворения требований потребителей в данном случае не имеется, поскольку медицинские услуги истцу оказывались бесплатно в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, не на возмездной основе на основании заключенного с медицинской организацией договора, вред истцу причинен не в результате некачественно оказанной ему медицинской услуги, а в результате смерти новорожденного ребенка.

Согласно положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, следует, что право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. При этом законом гарантировано, что медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно. Наряду с этим Федеральным законом от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» закреплено право граждан на получение платных медицинских услуг, предоставляемых по их желанию, при оказании медицинской помощи. К отношениям по предоставлению гражданам платных медицинских услуг применяется законодательство о защите прав потребителей.

Исходя из изложенного, положения Закона Российской Федерации от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей», устанавливающие в том числе в п. 6 ст. 13 ответственность исполнителя услуг за нарушение прав потребителя в виде штрафа в размере 50% от суммы, присужденной судом в пользу потребителя за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя, подлежат применению к отношениям в сфере охраны здоровья граждан при оказании гражданину платных медицинских услуг. При этом основанием для взыскания в пользу потребителя штрафа является отказ исполнителя, в данном случае исполнителя платных медицинских услуг, в добровольном порядке удовлетворить названные в Законе Российской Федерации от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей» требования потребителя этих услуг.

Кроме того, представитель истцов в судебном заседании суда апелляционной инстанции также указала на то, что медицинская помощь В.О.А. оказывалась на безвозмездной основе.

Принимая во внимание изложенное, доводы апелляционной жалобы не свидетельствуют о нарушении судом норм материального и процессуального права, которые в силу ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации являются основанием для отмены, изменения решения суда, в связи с чем оснований для удовлетворения апелляционной жалобы не имеется.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 327.1, п.1 ст. 328, 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

решение Кировского районного суда г. Екатеринбурга от 26.01.2021 оставить без изменения, апелляционную жалобу ответчика государственного автономного учреждения здравоохранения Свердловской области «Городская клиническая больница № 40» - без удовлетворения.

Председательствующий:			А.М. Черепанова
Судьи:		Н.В. Майорова
	А.Н. Рябчиков

...

...

...

... ...

...

...	...
...	...
	...

...

...

...

...

...

...

... ...

...			...
...		...
	...