Решение по делу № 1-189/2014 от 04.02.2014

П Р И Г О В О Р

Именем Российской Федерации

г.Улан-Удэ «22» мая 2014 года

Октябрьский районный суд г. Улан-Удэ Республики Бурятия в составе председательствующего судьи Вахрамеева Г.А. единолично, с участием государственного обвинителя – старшего помощника прокурора Октябрьского района г.Улан-Удэ Ткачевой Н.В., потерпевших Р.., И.., представителя – адвоката Михайлова Г.В. представившего удостоверение № и ордер №000085, подсудимой Борисовой Т.А., ее защитника адвоката Жамсаранова Б.Б., представившего удостоверение № и ордер №17, при секретаре Доржиевой С.Н., рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело в отношении

Борисовой Т.А., <данные изъяты>, ранее несудимой,

обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст.109 УК РФ,

У С Т А Н О В И Л:

Приказом главного врача муниципального бюджетного учреждения здравоохранения <адрес> «<данные изъяты>» № от 14 сентября 2012 года Борисова Т.А., имеющая среднее медицинское образование, вторую квалификационную категорию по специальности «Лечебное дело», с 17 сентября 2012 года принята на работу в муниципальное бюджетное учреждение здравоохранения <адрес> «<данные изъяты>» (<данные изъяты> на должность фельдшера.

С Борисовой Т.А. 17 сентября 2012 года заключен трудовой договор, согласно пункту 1.2. которого местом ее работы является МУЗ «<данные изъяты>» <данные изъяты>. В соответствии с пунктами 2.2.1. и 2.2.2. трудового договора Борисова Т.А. обязана добросовестно исполнять свои трудовые обязанности, возложенные на нее настоящим трудовым договором, соблюдать правила внутреннего трудового распорядка, действующие у работодателя, требования по охране труда и обеспечению безопасности труда, иные локальные нормативные акты работодателя, непосредственно связанные с трудовой деятельностью работника. Согласно пункту 4 раздела 2 Должностной инструкции фельдшера врачебной амбулатории МБУЗ «<данные изъяты>», утвержденной главным врачом МБУЗ «<данные изъяты>» Д. (далее по тексту Должностная инструкция), с которой Борисова Т.А. была ознакомлена под роспись 17 сентября 2012 года, фельдшер Борисова Т.А. обязана своевременно и качественно выполнять профилактические и лечебно-диагностические манипуляции и процедуры, назначенные врачом. В соответствии с пунктом 1.12 раздела 1 Должностной инструкции фельдшер Борисова Т.А. должна знать фармакокинетику, фармакодинамику основных групп лекарственных средств, показания и противопоказания к применению, характер взаимодействия, осложнения применения лекарственных средств, нормативные документы, регламентирующие фармацевтический порядок в медицинском учреждении.

04 декабря 2012 года во врачебную амбулаторию 113 квартала МБУЗ «<данные изъяты>» обратился больной Е.. с основным диагнозом: «внебольничная левосторонняя верхнедолевая пневмония средней степени тяжести, дыхательная недостаточность 0-1 степени». 14 декабря 2012 года врачом-терапевтом <данные изъяты>» Б.. больному Е.. назначено внутривенное струйное введение антибиотика «Цефтриаксон» 2,0, разведенного 0,9% водным раствором Натрия хлорида. Указанное выше назначение Б.. 14 декабря 2012 года внесла в медицинскую карту амбулаторного больного Е. и выдала последнему «Направление в процедурный кабинет» от 14 декабря 2012 года, согласно которому ему назначено внутривенное струйное введение антибиотика «Цефтриаксон» 2,0, разведенного 0,9% водным раствором Натрия хлорида. Данное «Направление в процедурный кабинет» было передано фельдшеру указанной амбулатории Борисовой Т.А. для проведения лечебных процедур в соответствии с назначением врача и Должностной инструкцией.

19 декабря 2012 года около 10 часов 00 минут во <данные изъяты>, расположенной по адресу: <адрес> в процедурном кабинете фельдшер Борисова Т.А. проводила процедуры с пациентами. В это время для получения внутривенной инъекции лекарственного препарата «Цефтриаксон», согласно назначению и направлению врача, в процедурный кабинет вошел гражданин Е.. С собой Е.. принес и передал Борисовой Т.А. упаковку из десяти пластиковых контейнеров раствора для инъекций «Лидокаин Буфус» концентрацией 100 мг/мл, которые он приобрел 18 декабря 2012 года для разведения лекарственного препарата «Цефтриаксон». Согласно правилу приготовления и введения растворов, указанному в инструкции по применению лекарственного препарата «Цефтриаксон» для внутривенной инъекции и инфузий не предусмотрено разведение «Цефтриаксона» лидокаином. Согласно способу применения и доз, указанных в инструкции по применению лекарственного препарата «Лидокаин Буфус», переданного Е. Борисовой Т.А., лидокаин внутривенно применяется только в качестве антиаритмического средства и только раствор лидокаина в концетрации 20 мг/мл. Борисова Т.А. в тот же день, в период времени с 10 часов 00 минут по 10 часов 30 минут, находясь в помещении процедурного кабинета, расположенного на первом этаже <данные изъяты> по адресу: <адрес> исполняя свои профессиональные обязанности, действуя небрежно, не предвидя возможности наступления общественно опасных последствий в виде наступления смерти Е.., хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности в силу своих профессиональных обязанностей и специальных познаний в области медицины, а именно в фармакокинетике и фармакодинамике применяемых ею лекарственных средств, должна была и могла предвидеть эти последствия, в нарушение имевшегося у нее «Направления в процедурный кабинет» Е.. от 14 декабря 2012 года, выданного врачом Б.., и п.4 разд.2 Должностной инструкции о своевременном и качественном выполнении процедур, назначенных врачом, а также в нарушение Инструкций по применению лекарственных препаратов «Цефтриаксон» и «Лидокаин Буфус» концентрацией 100 мг/мл., разбавила лекарственный препарат «Цефтриаксон» вместо назначенного 0,9% водного раствора Натрия хлорида раствором для инъекций «Лидокаин Буфус» концентрацией 100 мг/мл., принесенным Е.., и ввела внутривенно получившийся раствор «Цефтриаксона» и лидокаина с помощью медицинского шприца больному Е.. После чего Е. ушел домой.

20 декабря 2012 года в период времени с 09 часов 00 минут по 10 часов 30 минут, Е. пришел в помещении процедурного кабинета, расположенного на первом этаже <данные изъяты>» по адресу: <адрес>. Далее, 20 декабря 2012 года в период времени с 09 часов 00 минут по 10 часов 30 минут, во <данные изъяты>», расположенной по адресу: <адрес> в процедурном кабинете фельдшер Борисова Т.А. проводила процедуры с пациентами. В это время для получения внутривенной инъекции лекарственного препарата «Цефтриаксон», согласно назначению и направлению врача, в процедурный кабинет вошел гражданин Е.. С собой Е.. принес и передал Борисовой Т.А. упаковку из оставшихся девяти пластиковых контейнеров раствора для инъекций «Лидокаин Буфус» концентрацией 100 мг/мл, которые он ранее приобрел 18 декабря 2012 года. Борисова Т.А. в тот же день, в период времени с 09 часов 00 минут по 10 часов 30 минут, находясь по вышеуказанному адресу, в помещении процедурного кабинета, расположенного на первом этаже <данные изъяты>», исполняя свои профессиональные обязанности, действуя небрежно, не предвидя возможности наступления общественно опасных последствий в виде наступления смерти Е.., хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности в силу своих профессиональных обязанностей и специальных познаний в области медицины, а именно в фармакокинетике и фармакодинамике применяемых ею лекарственных средств, должна была и могла предвидеть эти последствия, в нарушение имевшегося у нее «Направления в процедурный кабинет» Е. от 14 декабря 2012 года, выданного врачом Б.., и п.4 разд.2 Должностной инструкции о своевременном и качественном выполнении процедур, назначенных врачом, а также в нарушение Инструкций по применению лекарственных препаратов «Цефтриаксон» и «Лидокаин Буфус» концентрацией 100 мг/мл., несмотря на жалобу Е.. на онемение и боль в руке от предыдущей инъекции, разбавила лекарственный препарат «Цефтриаксон» вместо назначенного 0,9% водного раствора Натрия хлорида, раствором для инъекций «Лидокаин Буфус» концентрацией 100 мг/мл., принесенным Е.., и ввела внутривенно получившийся раствор «Цефтриаксона» и лидокаина с помощью медицинского шприца больному Е.. В результате преступных действий Борисовой Т.А. непосредственно после повторного введения раствора «Цефтриаксона» и лидокаина 20 декабря 2012 года Е.. в процедурном кабинете упал на пол и скончался. Смерть Е.. наступила от острой сердечной недостаточности, развившейся в результате острого отравления раствором лидокаина при проведении медицинских инъекций.

В судебном заседании подсудимая Борисова Т.А. вину в предъявленном обвинении не признала, суду показала, что её стаж составляет 15 лет. В поликлинике № работала с 17 сентября 2012 года. Е. впервые увидела 17 декабря 2012 года, это был понедельник, был плановый забор анализов с 8 до 8 часов 30 минут, в кабинет зашел пациент принес 3 банки мокроты в пакете, был с направлением на анализы. Он вышел, затем опять зашел, сказал, что забыл анализ мочи отдать, она ему сказала, что у него еще общий анализ крови и биохимический анализ крови. После чего она взяла у него 5 мл крови, потом он сказал, что ему нужно сделать укол Цефтриаксона. Она попросила его подождать в коридоре, т.к. прием анализов не закончился. Зайдя на процедуру он сказал, что боится уколов, она разрешила присутствовать его жене. У него не было растворителя, тогда она использовала растворитель с амбулатории. 18 декабря 2012 года Е. пришел в период времени с 8 до 9 часов 30 минут принес с собой 2 ампулы Цефтриаксона, физраствора не было. Она также сделала ему укол с физраствором из амбулатории. 19 декабря 2012 года он пришел принес цефтриаксон и упаковку лидокаина, на что она спросила, зачем, он ответил, что в аптеке посоветовали купить. Она сказала, что лидокаин не нужен и предложила поставить цефтриаксон на физрастворе, а упаковку в лидокаином убрала в тумбочку. 20 декабря 2012 года в коридоре встретилась с Е., предложила пройти в кабинет. Е. стал говорить, что у него дискомфорт в руке, гематомы не было. Когда она ставила ему уколы, он постоянно ругался матом. Она поставила ему цефтриаксон на фирзастворе в левую руку, попросила поддержать ватку, сама отвернулась промыть шприц. В этот момент он вскрикнул и стал падать. Она схватила его за плечи, тут подскочила У., которая также была на процедурах, вместе уложили его на пол. Пришла врач Б. стала делать реанимационные мероприятия. Она набрала адреналин и поставила укол в плечо. Б. начала вводить физраствор в вену, но у нее не получилось. Потом преднизолон пытались ставить, делали искусственное дыхание, массаж сердца. На 20 декабря 2012 года ею было поставлено 4 укола, один раз делала забор крови, таким образом, получилось в левую руку 2 укола, в правую руку три укола. Она использовала лидокаин с цефтриаксон внутримышечно пациентке М., поскольку лидокаин как бы смягчает боль.

Вина подсудимой, несмотря на непризнание ей своей вины в преступлении, указанном в описательной части приговора установлена и доказана показаниями потерпевших, свидетелей, а также другими исследованными в судебном заседании доказательствами.

Потерпевшая Р. в судебном заседании пояснила, что является матерью Е.. В начале декабря 2012 года, где-то в числах 4 или 5, ей от сына Е.. пришло смс-сообщение со следующим содержанием: «Вчера я сдавал флюру, подозрение на левостороннюю пневмонию». Она созванивалась с ним по телефону, он говорил, что у него температура, что он не ест, плохо себя чувствует. Она говорила ему ложиться в больницу, он сказал, что ему отказывают в госпитализации. Через 1-2 дня написал, что он сдавал анализы, ему назначили лечение горчичниками. Потом он поменял врача, который назначил ему таблетки. 19 декабря 2012 года он написал, что ходит на уколы, что ему стало лучше. Также он сообщил, что в выходные ему тоже надо ставить уколы, а поликлиника не работает, она посоветовала ему найти какой-нибудь медпункт. 20 декабря 2012 года около 12 часов дня позвонил муж и стал кричать в трубку, знала ли она, что Е. болел. Она поняла, что что-то случилось с сыном, испугалась, бросила трубку. Потом попросила дочь позвонить гражданской жене сына Ф.. Узнав о смерти Е., они сразу же выехали в г.Улан-Удэ. Ф. сказала, что ему неправильно поставили укол, после которого он умер прямо в больнице. Со слов Ф. ей известно, что сначала ему ставили внутривенно цефтриаксон с физраствором. Потом сказали купить физраствор, в аптеке физраствора не было, предложили купить лидокаин. С 19 декабря ему ставили уже укол цефтриаксона с лидокаином. Ф. пояснила, что нельзя было ставить цефтриаксон с ледокаином. Ф. говорила, что вечером 19 декабря 2012 года после укола сын жаловался на онемение в руке. Сын работал продавцом-консультантом в ЗАО «<данные изъяты>», не пил, не курил, помогал во всем. У него не было непереносимости каких-либо лекарственных препаратов. Никаких хронических заболеваний у него не было, только детские болезни были, как у всех. В 11 классе сын поменял фамилию с Р.1 на Е.. Её сын панически боялся уколов и поставить вне процедурного кабинета он не мог.

Потерпевший И.. в судебном заседании показал, что 20 декабря 2012 года ему позвонила его сестра К. и сообщила о смерти Е.. Е. был его сыном от первого брака. Е. проживал в гражданском браке с Ф., от которой ему стало известно, что Е. болел, ходил в больницу на уколы, где ему неправильно поставили укол, отчего он умер прямо в больнице. Со слов Ф. ему известно, что сначала ему ставили внутривенно цефтриаксон с физраствором. Потом сказали купить физраствор, в аптеке физраствора не было, предложили купить ледокаин, он купил ледокаин. С 19 декабря ему ставили уже укол цефтриаксона с лидокаином. После этого он жаловался Ф. на онемение в руке. У сына каких-либо хронических заболеваний не было, он работал продавцом-консультантом в ЗАО «<данные изъяты>». Его сын панически боялся уколов и поставить вне процедурного кабинета он не мог.

Свидетель Ф. в судебном заседании показала, что Е. являлся ее гражданским мужем. Мы проживали с ним по адресу: <адрес>. В декабре 2012 года он заболел и обратился за помощью в <данные изъяты>. Его осмотрела врач Б.. В течение двух недель не могли определить точный диагноз, было подозрение на туберкулез, направили на флюроографию, диагноз не подтвердился. Они скорую вызывали, сказали, применять другие лекарства, обратились к другому врачу, было определено, что у него левосторонняя пневмония. 17 декабря в амбулатории у него взяли анализ крови, мокроту и назначили уколы Цефтриаксона. В тот же день ему поставили первый укол цефтриаксона на физрастворе, они сами покупали эти препараты. В тот день она была с ним. Уколы ему ставила фельдшер Борисова. 18 декабря 2012 года Е. пошел на укол с ее братом А.. Там ему поставили второй укол цефтриаксона с физраствором и сказали приобрести в аптеке физраствор, потому что физраствор закончился. В аптеке ему сказали, что физраствора нет, посоветовали купить лидокаин 2%. Он купил лидокаин в двух упаковках по 10 ампул и цефтриаксон. 19 декабря 2012 года утром Е. пошел в амбулаторию, взяв с собой пакет с лекарством «цефтриаксона» с «лидокаином», и где ему поставили их. После укола «цефтриаксона» с «лидокаином», Е. стал жаловался ей на онемение в руке, не мог шевелить рукой, в месте укола рука посинела. На следующий день он один пошел на укол, т.к. она не могла с ним пойти. Она не могла его дождаться, потом около 13 часов на его телефон, который он забыл дома, позвонили и сказали, что он умер во время укола. Она сразу же пошла в амбулаторию, где увидела его лежащим на полу в процедурном кабинете. Там находились сотрудник полиции, медперсонал. Ей стало плохо. Потом она попросила его вещи, но ей выдали только его куртку и шапку, пакет с лекарствами изъяли сотрудники полиции. Увидев Борисову, она спросила: «ты ставила укол?», Борисова кивнула головой. Е. медикаменты с собой в пакете все время носил. Хроническими заболеваниями не страдал, какой-либо лекарственной непереносимости у него не было. В другом месте поставить себе укол он не мог, он говорил, что 19 декабря 2012 года ему ввели «цефтриаксон» с «лидокаином», они связывали болезненность в руке именно с этим уколом. В общей сложности ему поставили 4 укола. Ни дома, ни в другом месте кроме амбулатории Е. уколы не получал.

Свидетель А.. в судебном заседании показал, что Е. был его зятем, проживал в гражданском браке с его сестрой в <адрес>. Знал Е. около 4 лет. Он периодически проживал с ними. В начале декабря 2012 года Е. заболел, обратился в амбулаторию по месту жительства, ему назначили уколы. Е. боялся уколов, поэтому для психологической поддержки в первый день на укол с ним пошла сестра, на следующий день он пошел с ним. Он сходил с ним на укол и уехал на работу. Он не помнит, ходил ли Е. со своими лекарствами на уколы, не знает, какие именно лекарства ему ставили, знал, что уколы ставили в руку. В тот день он хотел с ним идти на укол, но должен был ехать в центр получить посылку от друзей. Когда вернулся домой, сестра плакала, сказала, что ей позвонили из амбулатории и сказали, что Е. умер. Они с сестрой сразу побежали в амбулаторию и увидели, что Е. лежал в процедурном кабинете на полу возле входной двери.

По ходатайству гос.обвинителя в порядке ч.3 ст. 281 УПК РФ, в связи с наличием существенных противоречий в показаниях свидетеля, данных в ходе предварительного следствия и в ходе судебного заседания, оглашены показания свидетеля А.., данные им в ходе предварительного следствия.

Согласно протокола допроса свидетеля А.. от 07 марта 2013 года,с ним с 2004 года стала проживать его двоюродная сестра – Ф. и ее сожитель Е.. За время совместного проживания Е., какими-либо хроническими заболеваними не страдал. Работал он в ЗАО <данные изъяты>» продавцом-консультантом. На работе Е. ходил в спортзал 1 декабря 2012 года и после этого простыл. У него появился насморк, стал кашлять, поднялась температура до 38 градусов и не спадала несколько дней. На его памяти он заболел в первый раз. 4 декабря 2012 года он обратился в <данные изъяты>2. В амбулатории ему назначили уколы. Е. панически боялся уколов и поэтому для психологической поддержки с ним в первый день 17 декабря 2012 года пошла Ф.. На второй день, 18 декабря 2012 года, на укол вместе с ним пошел он. При этом он с собой каких-либо лекарственных препаратов не носил. На третий укол 19 декабря 2012 г. в 09 часов 30 минут он и Е. пошли на укол в амбулаторию. С собой Е. понес упаковку лидокаина, т.к. ему сказали купить лекарства и он накануне купил упаковку лидокаина. Как теперь знает, в тот день ему в первый раз поставили укол цефтриаксона с лидокаином из упаковки, которую он принес. В общей сложности это был третий укол. Сразу после укола возле амбулатории Е. сказал ему, что сегодня укол был очень «болючий». После укола он поехал по своим делам, а Е. пошел домой. Он приехал вечером. Е. чувствовал нормально, но ему сказал, что рука у него отнялась от укола. 20 декабря 2012 года в 09 часов 50 минут Е. пошел в амбулаторию на укол. Он только проснулся, а Ф. в это время еще спала. Е. видимо не хотел никого из них будить, поэтому сам собрался и пошел в амбулаторию на укол. Брал ли он с собой в тот день лекарства, он точно сказать не может. Е. не было долго, хотя он пошел только для того, что бы поставить укол. Примерно в 12 часов 30 минут на телефон Е., который он оставил дома, позвонили из поликлиники и попросили к телефону супругу Е.. На звонок ответила Ф. и ей сообщили, что Е. умер в амбулатории. Он и Ф. сразу же прибежали в амбулаторию и увидели, что Е. лежал в процедурном кабинете на полу возле входной двери. Там находились сотрудник полиции, несколько человек медперсонала, которых по фамилии он не знает. Саяна стала спрашивать у одной из них, она ли поставила Е. укол. Женщина <данные изъяты> утвердительно на вопрос Ф. кивала головой. Кроме амбулатории Е.. нигде уколы не ставил. Вообще он панически боялся уколов. Дома ему никто из нас уколы не ставил. Он и Ф. не обладаем навыками ставить уколы. Он с уверенностью может сказать, что Е. в течение 17,18, 19 и 20 декабря 2012 года никто, кроме фельдшера амбулатории уколов с лидокаином не ставил и не мог поставить (т.2 л.д.24-27).

Свидетель А. оглашенные показания подтвердил в полном объеме.

Свидетель Б. в судебном заседании показала, что Е. к ней на прием пришел уже с рентгеном, было определено, что у него верхнедолевая пневмония. Она осмотрела его, назначила лечение, таблетки кларбакт и цефтриаксон на физрастворе внутривенно. Уколы ему ставили в процедурном кабинете <данные изъяты>, уколы ставила фельдшер Борисова. Медсестра выписала ему направление по ее назначению. Была повторная явка после сдачи анализа мокроты. Он пояснял, что ходит на уколы, что самочувствие у него улучшилось. Лечение она ему не меняла. В случае, если больному не подходит препарат, то лечение меняется, о чем вносится запись в медкарту. Е. говорил, что сильно боится уколов, на самочувствие не жаловался. Точную дату не помнит, в тот день была учеба в детской поликлинике, после которой она приехала в амбулаторию около 10 часов, успела принять одного пациента, ее позвали в процедурный кабинет, сказали, что пациенту стало плохо. Она прошла в процедурный кабинет, увидела Е. в полустоячем положении, Борисова его поддерживала, губы у него были синие, мраморный оттенок кожи, шла пена изо рта. Борисова пояснила, что она сделала укол, ему стало плохо. Она сказала, мол, как так, вы же не первый укол ему ставите, на что Борисова сказала, да, это уже 4 укол. В кабинете находились еще два пациента, которые делали капельницы. Она скомандовала положить больного на пол, головой набок, вызвать скорую. Она пыталась 2 раза поставить ему в вену преднизалон, т.к. думала, что это анафилактический шок, но не смогла, т.к. вены были спавшие, сделала подкожно в локтевой сгиб левой руки и также адреналин. Также делали кардиограмму, но не успели, делали массаж сердца, искусственное дыхание. В это время подъехала скорая. Впоследствии Борисовапояснила, что поставила цефтриаксон на физрастворе. В тот день были собраны шприцы, флакон цефтриаксона, ампулы какие-то, не помнит точно.

По ходатайству гос. обвинителя в порядке ч.3 ст.281 УПК РФ в связи с наличием существенных противоречий в показаниях свидетеля, данных в ходе предварительного следствия и в судебном заседании оглашены показания свидетеля Б., данные в ходе предварительного следствия.

Согласно протоколу допроса свидетеля Б. от 04 февраля 2013 года 14 декабря 2012 года, к ней на прием пришел Е.., с собой на прием принес флюроографический снимок и больничный лист. Насколько она знает, ранее, то есть с 4 декабря 2012 года тот наблюдался у врача Г. К ней Е. обратился, потому что хотел, чтобы его наблюдал другой врач. На снимке имелось заключение врача-рентгенолога о том, что у пациента левосторонняя пневмония. Данное заключение она подтвердила, и назначила лечение – диету, антибиотик цефтриаксон (2 гр.) на воде для инъекций (10 мл.) внутривенно, струйно, медленно, не менее 5 уколов, а также кларбакт (500мг. 2 раза в день). Данные назначения она занесла в амбулаторную карту пациента, и выписала на них рецепт. Также Е. были назначены анализы: общие анализы мочи, крови, биохимический анализ крови и мокроты. Все указанные анализы Е. прошел 17 декабря. 19 декабря пришли результаты. Анализы были удовлетворительные, каких-либо отклонений выявлено не было. Также, по этой причине Е. лечился амбулаторно. Показателей для госпитализации Е. на момент осмотра не имелось, госпитализация пациентов производится в случае, если у того частота дыхательных движений больше 30 в минуту, артериальное давление меньше 90, либо диастолическое ниже 60, имеется нарушение сознания, температура тела выше 39 градусов или ниже 35 градусов. Ни одного из указанных выше признаков у Егорова выявлено не было. Назначенные инъекции при лечении в амбулатории делает фельдшер. В данном случае, все уколы Е. ставила фельдшер Борисова Т.А.. Поэтому 17, 18, 19 и 20 декабря 2012 года, назначенные уколы Е. проводила Борисова. Во все дни, уколы ставила в промежуток времени между 9 и 12 часами. О том, что Е. нужны уколы цефтриаксона на воде для инъекций, в количестве 2мг. и 10мл. она говорила Борисовой лично, также та смотрела амбулаторную карту. Поэтому она считает, что Борисовой доподлинно было известно о том, какие именно препараты необходимо вводить. Предупреждение о том, что лидокаин противопоказано вводить внутривенно, имеется на аннотации к лекарственному средству, с которой каждый медицинский работник обязан быть ознакомлен перед применением.Также, 18 декабря 2012 года она назначила Е. консультацию у врача пульмонолога, который одобрил назначенное лечение. 19 декабря 2012 года она назначала повторную явку Е.. Во сколько именно тот пришел она точно вспомнить не может, предполагает что где-то в промежутке времени между 10 и 11 часами. Пришел тот после того, как тому поставила укол Борисова. При разговоре с Е., тот пояснил, что чувствует себя лучше, у того улучшился аппетит, исчезла слабость в теле, то есть, в общем у того самочувствие улучшилось. На то, что у того болит после уколов рука, что тот чувствует в той онемение, Е. ей не жаловался. О том, что в аптеке тот покупал лидокаин, тот также не сообщал. Сама Борисова ей также об этом ничего не говорила, поэтому она не может сказать, была ли Е. заменена вода для инъекций на лидокаин. Сама она полагает, что тому делают уколы на воде для инъекций. Замена препарата должна производиться по инициативе врача, а не фельдшера, а в том случае, если возникает такая необходимость, фельдшер должна в обязательном порядке проконсультироваться с врачом. 20 числа, около 10 часов утра, она находилась на работе. В этот момент она услышала крик: “Помогите, человеку плохо!”, кажется звала старшая медсестра Я.., также позвал на помощь кто-то из пациентов, как она помнит парень. Ее и процедурный кабинет находятся поблизости, поэтому она очень быстро зашла в кабинет дневного стационара, это заняло у нее не более 5 секунд. Зайдя внутрь, она увидела, что Е. находится обмякшем состоянии, голова склонена на грудь. Туловище Е. придерживала на весу Борисова, которая стояла у того за спиной, и обхватывала того обеими руками за грудную клетку. У Е. был синюшный цвет лица, шла пена изо рта, дыхание отсутствовало. Помимо того с Борисовой в кабинете находились две пациентки. В коридоре стоял звавший на помощь парень и медсестра Я., которая по телефону вызывала «скорую помощь» и заведующую. Увидев, что человеку плохо, она сказала положить того на спину на пол, и наклонить голову на бок, проверила у того язык, заметив остановку дыхания и сердечной деятельности, крикнула, чтобы ввели Е. адреналин и преднизолон 90. В это время Борисова начала делать непрямой массаж сердца, и искусственное дыхание “рот в рот” через марлевую повязку. Сначала искусственное дыхание делала Борисова, когда та устала, ту заменила Ф1., а потом она. Также тому делались инъекция физраствора, которую делала она. Она наложила жгут, и со второй попытки ввела Е. физраствор. С первой попытки ей не удалось потому, что у того «спались» вены, и попадание в них иглой было затруднено. Адреналин и преднизолон вводила Борисова, насколько она знает, та их вводила внутримышечно, для того, чтобы не терять время на поиск вены. Всего они оказывали первую помощь Е. около 20 минут, после чего приехала бригада «скорой помощи», которая взяла на себя обязанности по оказанию помощи. В 10 ч. 50мин. врачами скорой помощи была диагностирована смерть Е.. Около 12 часов, уже после смерти Е., заведующая № терапевтическим отделением Д.2 позвонила супруге Е. и сообщила о том, что Е. умер. Какими именно словами, та сказала о том, что Е. скончался, она не помнит, т.к. находилась в состоянии потрясения. Телефон Е. они узнали из базы «АРМ врача», в которой находятся номера телефонов некоторых пациентов. О том, что кто-то просил супругу Е. принести имеющиеся у той препараты, то есть оставшийся у того лидокаин, она ничего не знает, она сама этого не делала. На вопрос следователя: Есть ли у нее какие-либо инструкции или правила о том, что медицинский работник должен перед введением препарата, убедиться что упаковка препарата соответствует тому, который назначен в амбулаторной карте. Б.. ответила: да, медицинский работник обязан удостовериться в том, что вводит назначенный препарат, а не какой-либо другой (т.1 л.д.250-254).

Из показаний данных при допросе 17 сентября 2013 года следует, что ранее данные показания Б. подтверждает. На вопрос следователя: выписывала ли она Е. рецепт на приобретение в аптеке цефтриаксона, кларбакта, лидокаина, т.е. лекарственных препаратов, которые 18.12.2012г. приобрел Е. в аптеке «<данные изъяты>» на <адрес>, Б.. пояснила: да, она выписывала Е.. рецепт на приобретение в аптеке лекарственных препаратов цефтриаксона, кларбакта, однако лидокаин она Е. не выписывала. На вопрос следователя: при оказании ей медицинской помощи Е.. 20 декабря 2012г. в амбулатории ставила ли она Е. до приезда бригады скорой медицинской помощи, инъекции лекарственных препаратов. Если ставила, то какие именно, кто именно (Ф1., Борисова), сколько раз и в какие места на теле Е.. ставил. Остались ли следы на теле Е. от этих инъекций. Б.. ответила: 20.12.2012г. до приезда бригады скорой медицинской помощи, ею была произведена попытка инъекции лекарственного препарата – адреналин 1%-1.0мл. в левый локтевой сгиб Е.., однако введение лекарственных средств не могло быть осуществлено в связи недоступности венозного доступа (вены «спались»). Производился ли инъекционный укол Е.. медработниками Ф1. и Борисовой, она в настоящий момент не помнит. Остался ли след на теле Е.. от ее инъекционного укола, ей не известно, но скорее всего нет, поскольку не было введения лекарственного вещества. На вопрос следователя: Видела ли она в локтевых ямках Е. следы от старых и новых поставленных инъекций. Если видела, то в каком количестве в каждой ямке. Б. пояснила: ответить на данный вопрос она затрудняется, поскольку не обратила на данные обстоятельства внимание. На вопрос следователя: видела ли она в помещении процедурного кабинета (на столах, в шкафу или мусорном ведре) упаковку или ампулы (использованных или нет) лидокаина буфус. Если видела, то в каком количестве и состоянии. Б.. ответила: нет, ампул лидокаина буфус она 20.12.2012г. в помещении процедурного кабинета не видела. На вопрос следователя: кто и когда изъял из амбулатории упаковку неиспользованных ампул лидокаина, принадлежащих Е.., с какой целью и куда были направлены данные ампулы в последующем, Б.. ответила: указанные ампулы изымала заместитель главного врача по лечебной части МБУЗ «<данные изъяты>» Ш., с целью производства по ним служебного расследования и изучения их на предмет содержимого. Где и в каком месте Ш. нашла данные ампулы, ей не известно, она этого не наблюдала. Ей не известно о том, что именно Ш. изымала ампулы лидокаина, от нее самой, поскольку она их демонстрировала ей в ходе производства ею служебного расследования по факту оказания неквалифицированной медицинской помощи Е.., повлекшей смерть последнего (т.1 л.д.257-259).

Свидетель Б.. подтвердила оглашенные показания.

Свидетель Ф1. в судебном заседании показала, что она работала на тот момент медсестрой в <данные изъяты>, была закреплена за участковым врачом Б., сидела вместе с ней на приеме больных. 14 декабря 2012 года к ним на прием пришел Е., принес с собой результаты флюрографии и больничный лист. Насколько ей известно, до этого он наблюдался у врача Г., но ему лечение не понравилось, хотел, чтобы его наблюдал другой врач. На снимке имелось заключение врача-рентгенолога о том, что у пациента левосторонняя пневмония. Данное заключение Б. подтвердила, и назначила ему цефтриаксон на физрастворе внутривенно, данные назначения были занесены в амбулаторную карту пациента, был выписан рецепт. Также Е. были назначены анализы мочи, крови, мокроты. Анализы были удовлетворительные. Назначенные уколы Е. ставила фельдшер Борисова в процедурном кабинете. Лекарственные препараты Е. сам приобретал. Препараты пациенты носят с собой. 20 декабря 2012 года они с Б. сидели на приеме больных, Борисова была в процедурном кабинете. Около 10 часов утра они услышали крик, что человеку плохо. Б. пошла оказывать помощь, она осталась в кабинете с другими пациентами. Где-то через пять минут, узнав, что нужна экстренная помощь, она пошла в кабинет дневного стационара. Зайдя внутрь, она увидела, что Е. лежит на полу, на спине, Б. делал ему искусственное дыхание, массаж сердца. Б. сказала, что нужно набрать преднизалон и адреналин, она пыталась поставить укол в локтевой сгиб, но у него вены спали, и невозможно было поставить, тогда укол поставили в плечо, ставила Борисова. Я. вызвала скорую, которая приехала минут через 10. Врачи скорой поставили одну инъекцию ему в шею. Борисова пояснила, что ввела цефтриаксон на физрастворе. На следующий день главврач собрал их, Борисова сказала, что не ставила Е. лидокаин. Выяснилось, что Е. приносил с собой лидокаин, Борисова сказала, что забрала его у него, и ставила уколы на физрастворе, лидокаин лежал в другом кабинете в коробке. В коробке не хватало 1-2 ампулы, Борисова пояснила, что поставила их другой пациентке М. внутримышечно, т.к. был запрет руководства вводить лекарства внутривенно. М. это подтвердила. Этот ледокаин был изъят у Борисовой. Какие препараты имеются в наличии в амбулатории указано в журнале. Причина смерти стала известна после заключения экспертизы, 22-23 декабря 2012 года.

По ходатайству гос. обвинителя в порядке ч.3 ст.281 УПК РФ, в связи с наличием существенных противоречий в показаниях свидетеля, данных в ходе предварительного следствия и в судебном заседании, оглашены и исследованы показания свидетеля в части, данные в ходе предварительного следствия.

Из протокола допроса свидетеля Ф1. от 07 февраля 2013 года следует, что она работает медицинской сестрой в <данные изъяты>». В указанной должности работает с 3 сентября 2012 года. Она закреплена за участковым врачом Б. Сидит на приеме больных вместе с врачом. 14 декабря 2012 года, к ним на прием пришел Е.., с собой на прием принес флюроографический снимок и больничный лист. Насколько она знает, ранее, то есть с 4 декабря 2012 года, тот наблюдался у врача Г.. К врачу Б. Е. обратился, потому что хотел, чтобы его наблюдал другой врач. Как она помнит, по причине того, что тому не нравилось то, что врач поставил тому диагноз ОРВИ, и назначил горчичники, хотя Е. полагал, что при повышенной температуре, нельзя ставить горчичники. На снимке имелось заключение врача-рентгенолога о том, что у пациента левосторонняя пневмония. Данное заключение Б. подтвердила, и назначила лечение – диету, антибиотик цефтриаксон (2 гр.) на физрастворе (10 мл.) внутривенно, струйно, медленно, не менее 5 уколов, а также кларбакт (500мг. 2 раза в день). Данные назначения Б. занесла в амбулаторную карту пациента, и выписала на них рецепт. Также Е. были назначены анализы: общие анализы мочи, крови, биохимический анализ крови и мокроты. Направления на анализы выписывала она. Все указанные анализы Е. прошел 17 декабря. 19 декабря пришли результаты. Анализы были удовлетворительные, каких-либо отклонений врачом выявлено не было. Назначенные инъекции при лечении в амбулатории делает фельдшер. В данном случае, все уколы Е. ставила фельдшер Борисова Т.А. Уколы и капельницы больным ставились Борисовой Т.А. в процедурном кабинете. Для этого там находились две кушетки, шкаф с лекарственными препаратами, стол и стулья. Поэтому 17, 18, 19 и 20 декабря 2012 года, назначенные уколы Е. проводила Борисова в процедурном кабинете. Во все дни, Борисова ставила уколы в промежуток времени между 9 и 12 часами. О том, что Е. нужны уколы цефтриаксона на физрастворе, в количестве 2мг. и 10мл. Б. говорила Борисовой лично, также фельдшер смотрела амбулаторную карту. Поэтому она считает, что Борисовой доподлинно было известно о том, какие именно препараты необходимо вводить. Также, 18 декабря 2012 года Б. назначила Е. консультацию у врача пульмонолога, который одобрил назначенное лечение. 19 декабря 2012 года врач назначала повторную явку Е.. Во сколько именно тот пришел, она точно вспомнить не может, предполагает, что где-то в промежутке времени между 10 и 11 часами. Пришел тот после того, как тому поставила укол Борисова. При разговоре с Е., тот пояснил, что чувствует себя лучше, улучшился аппетит, исчезла слабость в теле, то есть, в общем у пациента самочувствие улучшилось. На то, что у него болит после уколов рука, что тот чувствует в руке онемение, Е. врачу не жаловался. О том, что в аптеке Е. покупал лидокаин, тот также не сообщал. Сама Борисова им также об этом ничего не говорила, поэтому она не может сказать, был ли Е. заменен физраствор на лидокаин. Сама она полагала, что тому делают уколы на физрастворе. 20 числа, около 10 часов утра, она находилась на приеме в кабинете терапевта. В этот момент она услышала крик: “Помогите, человеку плохо!”, кажется звала старшая медсестра Я.., которая в тот момент приехала из амбулатории <данные изъяты> с проверкой, также позвал на помощь кто-то из пациентов, как она помнит парень. Кабинет Б. и процедурный кабинет находятся поблизости, и она видела, что Б. сразу же пошла оказывать помощь, услышав крик. Она же осталась в кабинете, т.к. ей нужно было закончить работу с другими пациентами. Где-то через 5 минут, узнав о том, что человеку нужно оказывать экстренную помощь, она также пошла в кабинет дневного стационара. Зайдя внутрь, она увидела, что Е. лежит на полу на спине, Б. делает тому непрямой массаж сердца, а Борисова искусственное дыхание. Б. сказала, что нужно набрать преднизолон и адреналин. Она их принесла, и набрала в шприц. Инъекции делали Борисова и Б.. Их те поставили в плечо подкожно. Она в этот момент занималась искусственным дыханием. У Е. был синюшный цвет лица, дыхание отсутствовало. Помимо них с Борисовой, Б. и Е., в кабинете находились две пациентки: А.2. и У.., которых она знает как пациентов их амбулатории. В коридоре стоял звавший на помощь парень и медсестра Я., которая по телефону вызывала «скорую помощь» и заведующую. Всего они оказывали первую помощь Е. около 10 минут, после чего приехала бригада «скорой помощи», которая взяла на себя обязанности по оказанию помощи. Врачи «скорой помощи» проводили электростимуляцию, массаж сердца, вентиляцию легких, вводили адреналин в подключичную вену. В 10 ч. 50 мин. врачами скорой помощи была диагностирована смерть Е.. Около 12 часов, уже после смерти Е., заведующая № терапевтическим отделением Д.2. позвонила супруге Е. и сообщила о том, что Е. умер. Какими именно словами, та сказала о том, что Е. скончался, она не знает, в этот момент находилась в другом кабинете. О том, что кто-то просил супругу Е. принести имеющиеся у той препараты, то есть оставшийся у той лидокаин, она ничего не знает, та сама этого не делала. 21 декабря 2012 года Д.2 спрашивала у Борисовой, ставила ли та уколы на лидокаине Е.. Она при этом разговоре присутствовала. Борисова ответила, что не ставила, что та забрала упаковку лидокаина у Е., когда тот ее принес, и делала тому уколы на физрастворе. В детали та не вдавалась, т.е. не говорила когда именно, она забирала лидокаин. Также, при ней Борисова показывала пластиковую прозрачную упаковку, на десять ампул лидокаина буфуса, в которой не хватало трех ампул. Борисова пояснила, что недостающие три ампулы лидокаина ввела М.. вместе с цифтриаксоном внутримышечно (т.2 л.д.1-5).

Оглашенные показания свидетель Ф1.. подтвердила в полном объеме.

Свидетель А.2 в судебном заседании показала, что в декабре 2012 года она проходила лечение в дневном стационаре амбулатории по месту жительства в <данные изъяты>, ей назначили капельницы в процедурном кабинете. Капельницу она стала принимать с 17 декабря 2012 года, ставила ее фельдшер Борисова. В тот день на укол приходил молодой человек по фамилии Е.. С ним была девушка азиатской национальности, полная. Фельдшер поставила ему укол внутривенно. 18 декабря 2012 года, она не пошла на капельницу, потому что плохо себя чувствовала. 19 декабря 2012 года она также видела этого парня, ему фельдшер поставила укол в вену руки. Она это запомнила, т.к. на следующий день он жаловался, что после укола рука опухла, в месте укола рука синяя была, синяк был большой, ей было видно, он жаловался, что рука онемена и он не спал всю ночь. На какой именно руке был синяк, она не помнит. Но, фельдшер его грубо оборвала, взяла другую руку и стала ставить укол, тут он начал падать, фельдшер и пожилая женщина, которая находилась в кабинете, стали оказывать помощь. Фельдшер позвала врача и медсестру. Врач хотела поставить ему укол адреналина, но не могла найти вены, сказала Борисовой, чтобы та поставила. Они все склонились над ним, она не видела, кто именно поставил укол. Потом скорая приехала.

Свидетель У.. в судебном заседании показала, что примерно с 16 декабря 2012 года она проходила лечение в дневном стационаре амбулатории по месту жительства в <данные изъяты>. Ей назначили капельницы в процедурном кабинете. Она каждый день приходила около 8 часов утра. 20 декабря 2012 года она также пришла в процедурный кабинет около 8 часов утра, капельницу ставила фельдшер Борисова. В процедурном кабинете вместе с ней принимала капельницу еще одна женщина. После капельницы она, как положено, сидела в процедурном кабинете, в это время в кабинет зашел молодой человек, как ей теперь известно, это был Е.. Его она видела в третий раз, т.к. он тоже приходил на уколы по утрам. В первый раз она его видела с женщиной, второй раз видела, когда ей ставили капельницу, ему ставили укол внутривенно. Укол ему ставила Борисова. Он сел, ему начали ставить укол, вдруг он откинулся и обмяк. Борисова позвала врача, начала оказывать ему помощь, она стала ей помогать. Они положили Е. на пол, прибежали врач и медсестра, стали делать ему искусственное дыхание, массаж сердца. Врач что-то пыталась ставить в правую руку, но кажется не смогла. Потом приехала скорая. В процедурном кабинете до того как поставили укол находились она, Борисова, Е. и еще одна женщина, которая принимала капельницу. Высказывал ли Е. какие-либо жалобы, она не помнит, помнит, что он ругался матом, видно было, что он боится уколов. Лекарства все носят с собой, т.к. там хранить негде, он тоже с собой принес, но что именно, она не знает.

По ходатайству гос. обвинителя в порядке ч.3 ст. 281 УПК РФ, в связи с наличием существенных противоречий в показаниях свидетеля, данных в ходе предварительного следствия и в судебном заседании, оглашены и исследованы показания свидетеля, данные в ходе предварительного следствия.

Из протокола допроса свидетеля У.. от 31 января 2013 года следует, чтопримерно с числа 16 декабря 2012 года она стала принимать капельницы в процедурном кабинете их амбулатории. 20 декабря 2012 года она пришла в процедурный кабинет к 08 часов. Капельницу ставила фельдшер Борисова Т.А. В процедурном кабинете вместе с ней принимала капельницу еще одна пожилая женщина, бурятской национальности, лет 64. После капельницы она немного посидела в процедурном кабинете, т.к. это необходимо после капельницы. Время было около 09 часов 30 минут. В это время в процедурный кабинет зашел молодой человек высокий, физически развитый, средней полноты, темно-русые волосы, как теперь знает Е.. Е. она видела в третий раз, т.к. тот также приходил на уколы примерно в 09 часов 30 минут. 17 декабря 2012 она Е. не видела, т.к. возможно была до или после его прихода. 18 и 19 декабря 2012 года Е. ставила укол Борисова Т.А. Помнит, что 18 декабря 2012 года Е. сказал Борисовой во время укола, что тот не может смотреть, как ставят укол. Борисова сказала тому, чтобы тот не смотрел и тогда Е. отвернулся и смотрел на входную дверь. 20 декабря 2012 года Е. принес с собой коробку с лекарством, т.к. больные сами приносят лекарства в процедурный кабинет каждый день. Какое именно лекарство тот принес, она не обратила внимания. Из медперсонала 20 декабря 2012 года в процедурном кабинете была только Борисова Т.А. Та ему поставила укол внутривенно в левую руку, т.к. те между собой переговорили, что вчера ставили в правую, а сегодня в левую руку. Другого разговора между Борисовой и Е. она не слышала. Она видела, что Борисова медленно вводила укол и уже под самый конец Е. выразился нецензурно, того затрясло на стуле и тот обмяк. Борисова крикнула: «позовите врачей!». После этого она и Борисова положили Е. на пол. Е. был в бессознательном состоянии. Прибежали врач Б. и медсестра – Ф1.. Медсестра стала давить на грудь Е., делая массаж, а фельдшер Борисова стала через марлю вдыхать воздух. Б. принесла кардиограф. Массаж и искусственное дыхание к положительным результатам не привели. Фельдшер со <данные изъяты>, фамилии той не знает, вызвала «скорую помощь». После этого она вышла на улицу, т.к. ей стало плохо. Минут через 10-15 приехала «скорая помощь». Что было дальше, она не видела, так как ушла домой. Примерно через часа 2,5 ее вызвали в амбулаторию. Там уже был сотрудник полиции, который записал ее в качестве понятой при осмотре места происшествия. Е. был уже мертв, лежал в том же месте и том же положении, как они его положили. Вторым понятым был молодой парень, который в момент, когда Е. стало плохо, не присутствовал, видимо пришел в амбулаторию позже. Женщина, которая лежала под капельницей, когда Егорову стало плохо, не вставала и им не помогала. Она думает, что та могла видеть происходящее (т.1 л.д.243-246).

Согласно протоколу дополнительного допроса свидетеля У.. от 30 августа 2013 г. ранее данные показания она подтверждает полностью. Е. был высокого роста, здорового телосложения. Все кто приходил в амбулаторию на лечение, а именно на процедуры и уколы приносили с собой купленные ими лекарства, которых не было в амбулатории. В том числе лекарственные средства каждый день приносила она и приносил Е.. После уколов и капельниц все лечащиеся забирали свои лекарственные средства с собой и приносили на следующие дни лечения. Она помнит, что Е. очень боялся уколов и об этом говорил Борисовой. У него даже от этой боязни было агрессивное поведение. 20 декабря 2012 г. Е., зайдя в кабинет на укол, сказал, что у него болит рука. Какая именно она не помнит. Борисова предложила ему обратиться к врачу. Но Е. только сматерился и отказался. Борисова сказала, что она поставит ему укол в другую руку. Приносил ли Е. в тот день лекарства, она не заметила, так как была под капельницей. Потом, когда Е. упал, она не обратила внимание, какие лекарства были на столе у Борисовой. В мусорное ведро она не заглядывала и не знает, какие упаковки лекарств там находились. Какое лекарство и чем его разводили, которое поставила Борисова Е., она не знает. 17 декабря 2012г., в понедельник, она в первый раз увидела Е.. Он пришел в амбулаторию с женой – женщиной не высокого роста. В тот день она и Е. в первый раз пришли с направлениями к Борисовой Т.А.. Она помнит, что Борисова взяла ее направление и направление Е. и пошла в кабинет врача, чтобы уточнить назначенные процедуры, уколы у врача. Вернувшись, она поставила ей капельницу, как ставили в тот день укол Е., она не видела. 19 декабря 2012г. она была на процедуре, и в этот день Е. также пришел на укол. Борисова поставила ему укол в локтевую ямку правой руки. Она не помнит, был ли между Борисовой и Е. какой-нибудь разговор по поводу лидокаина или нет. После укола она видела Е.. Он немного посидел на лавочке в коридоре амбулатории. В следующий раз она увидела Е. 20 декабря 2012 г. (т.1 л.д.247-249).

Свидетель У.. в судебном заседании подтвердила оглашенные показания.

Свидетель Я.. в судебном заседании показала, что работает в поликлинике № с 2002 года, с октября 2012 года на должности старшей медсестры, был конец года, надо было составлять отчет, она приехала в тот день в амбулаторию с проверкой, прошла в процедурный кабинет. Борисова была в дневном стационаре, она позвала ее и сказала, что будем вместе проверять, сразу записывать замечания, на что Борисова сказала, что сейчас поставит укол и подойдет, она осталась в процедурном кабинете, смотрела журналы, Борисова вернулась что-то взяла, не видела, что взяла. Она была в процедурном кабинете, когда услышала что вызывали врача, пациенту стало плохо. Она прошла в дневной стационар, там пациент лежал на полу без сознания, врач Б. сказала вызвать скорую, она вызвала скорую. Врач Б. сказала надо ставить адреналин, преднизалон, тавигил. Кабинет дневного стационара от процедурного кабинета находится недалеко, между ними небольшой проход. В дневном стационаре были Ф1., Борисова и Б.. Кроме них в процедурном кабинете находились две пациентки. Потом стало известно, что Борисова поставила укол Цефтриаксон, после чего пациенту стало плохо. Потом в субботу 22 декабря речь зашла о лидокаине, кто-то из родственников был у главного врача и тогда стали выяснять про лидокаин. В тот день заведующая Д. спрашивала у Борисовой про лидокаин. Выяснилось, что Е. приносил с собой лидокаин 7 ампул, три ампулы были поставлены пациентке М.. Заведующая изъяла лидокаин из шкафа в дневном стационаре. Ей известно, что Е. врач назначила цефтриаксон внутривенно. Пациентке М. укол с лидокаином был поставлен внутремышечно. Препараты для дневного стационара приобретаются самими пациентами, либо выдаются поликлиникой. Была проведена служебная проверка, в ходе которой было установлено, что Е. сам приобретал препараты, ему был поставлен цефтриаксон с лидокаином. До приезда скорой Е. врач ставила внутривенно один укол, и внутримышечно в плечи ставила преднизалон, тавигил, адреналин. В какую руку, не помнит. При оказании помощи врачами скорой, она не присутствовала. Со слов Д. ей стало известно, что Е. был поставлен ледокоин. Потом Борисова объясняла, что она поставила три укола с ледокоином М., поэтому в упаковке не хватало три ампулы. Потом у них был медсовет, где судмедэксперт огласил результаты проверки. О том, что Е. приносил ледокоин стало известно от кого-то из родственников, которые приходили к заведующей Д..

По ходатайству гос. обвинителя в порядке ч.3 ст.281 УПК РФ, в связи с наличием существенных противоречий в показаниях свидетеля, данных в ходе предварительного следствия и в ходе судебного заседания, оглашении и исследованы показания свидетеля, данные в ходе предварительного следствия.

При дополнительном допросе 25 июля 2013 года свидетель Я.. пояснила, что в настоящее время она работает в госпитале ветеранов постовой медсестрой. 20 декабря 2012 года, когда им стало известно, что Е. стало плохо в процедурном кабинете она, врач Б. и медсестра Ф1. прибежали в процедурный кабинет. Так как никто из них не знал, что стало причиной смерти Е., лично она на то какие лекарственные препараты или их упаковки лежали на столе процедурного кабинета, не обратила внимание. Однако когда они все в присутствии сотрудника полиции посмотрели мусорное ведро, то обнаружили там пустые использованные ампулы из-под преднизалона около 3-х ампул, тавигил одна ампула, адреналина одна ампула, физраствора две ампулы и цефтриаксона две бутылочки. Так же при оказании медицинской помощи Е. ставили адреналин одну ампулу, тавигил одну ампулу, преднизалон три ампулы, физраствор из флакона. Поэтому те ампулы, которые были обнаружены в ведре, часть из них была брошена туда после оказания помощи Е.. Пустых ампул или пластиковых упаковок из-под лидокаина в ведре не было. Поэтому упаковку лидокаина и использованные ампулы лидокаина она в тот день не видела. Бесплатные лекарственные средства для больных, проходящих лечение в дневном стационаре в амбулатории обеспечиваются поликлиникой в количестве определенном для каждого лекарства и пополняется по мере их расходования до необходимого количества. Среди медикаментов приобретаемых поликлиникой лидокаин не приобретается. Тем более лидокаин концентрацией 100 мг/мл никогда не приобретался. Е. приобретал лекарственные средства за свой счет, потому что он не был определен для лечения в дневном стационаре. Он просто ходил в процедурный кабинет для уколов. На вопрос следователя: знает ли она пациента на этом участке по фамилии М.. Свидетель ответила, что М. она не знает, т.к. на этом участке она не работает. На вопрос следователя: изымалась ли после смерти Е. из амбулатории упаковка лидокаина. Свидетель ответила, что 22 декабря 2013 года, была суббота, они все работали в связи со случаем смерти Е. и начавшейся проверки. К этому дню от жены Е. стало известно, что он приносил в амбулаторию лидокаин. В связи с этим главный врач Д. поручила завотделением № Д.2 и ей съездить в амбулаторию <данные изъяты> и проверить наличие лидокаина в амбулатории. Она и Д.2 приехали в амбулаторию <данные изъяты> около 11 или 12 часов. В амбулатории находилась Борисова Т.А. Она и Д.2 находились в кабинете терапевта, Д.2 сказала Борисовой, чтобы она принесла весь имеющейся у нее лидокаин. Борисова сходила в процедурный кабинет и принесла одну картонную упаковку лидокаина. В коробке находилось семь ампул-буфусов лидокаина-буфус 100 мг/мл по 2 мл. и бумажная инструкция по его применению. Д.2 составила акт изъятия, где указала, что она и Доржиева изъяли «лидокаин буфус раствор для инъекций 100 мг/мл 7 ампул по 2,0 мл (производитель ЗАО «Производственная фармацевтическая компания Обновление», Россия, г. Новосибирск серия 50912 годность до Х 2012 г.)» При этом в акте сделана описка о дате годности вместо «2015» Д.2 написала «2012». Подписывая акт, она этого не заметила, заметила только сейчас. Доржиева в её присутствии спросила у Борисовой почему в упаковке семь ампул вместо десяти. Борисова ответила, что упаковку принес Е., т.к. он купил в аптеке, где ему настоятельно ее посоветовали, и он принес ей и оставил ее у Борисовой. Борисова оставила у себя лидокаин и хранила у себя на рабочем месте. Борисова сказала, что две ампулы лидокаина она использовала для уколов Е.. А одну она поставила 21 декабря 2012 года пациентке М. внутримышечно. Эту упаковку лидокаина Д.2 увезла и передала главному врачу Д. Куда в последствии лидокаин Е. передали ей не известно (т.2 л.д.21-23).

В судебном заседании свидетель Я. пояснила, что следователь стал давить на нее, что привлечет за дачу ложных показаний, Д.2 дает другие показания. Свои показания в части изъятия лидокоина, а также, что Борисова говорила, что два укола поставила Е., одну использовала М. 21 декабря не подтверждает. Они были даны под давлением следователя Т.. В тот день в мусорном ведре лежали ампулы - адреналина одна ампула, тавигила одна ампула, физраствора, кажется две ампулы было, точно не помнит, преднизалона три ампулы, цефтриаксона две ампулы. Ампул лидокоина не было. Е. до приезда скорой ставили адреналин, преднизалон, тавигил, сколько и куда точно не знает. Три ампулы преднизалона, одна ампула физраствора, одна ампула тавигила. Эти ампулы не выкидывали в ведро, на процедурном столике оставались.

Свидетель Н. в судебном заседании показал, что работает фельдшером «Скорой помощи», 20 декабря 2012 года они приехали по вызову в амбулаторию расположенную в <данные изъяты>, где в процедурном кабинете на полу лежал пациент, которому стало плохо после укола. Они оказывали ему реанимационную помощь, поставили инъекцию адреналина в яремную вену, т.к. вены спались. Они осматривали, руки, на руках были следы от уколов, синяк в области запястья был.

Свидетель Б.Б. в судебном заседании показал, что 20 декабря 2012 года, он находился на службе, поступило сообщение от дежурного о том, что в амбулатории <данные изъяты>, произошел несчастный случай с человеком, фамилии его не помнит. Он выехал на место происшествия, где в помещении дневного стационара на полу лежал труп мужчины европейской национальности. В кабинете находились работники амбулатории, более двух человек, кто именно не может сказать. Он провел осмотр места происшествия, опросил около трех работников амбулатории, которые пояснили, что пациент приходил на уколы, это было второе или третье посещение, какой у него диагноз был, не помнит. Работники поясняли, что произошел анафилактический шок от испуга. Борисова пояснила, что это она поставила ему укол. На процедурном столике лежали ампулы, ампулы не изымали. В качестве понятых выступали пациенты амбулатории, которые находились в коридоре. Также в коридоре находились родственники потерпевшего – гражданская жена и ее брат. Он составил протокол осмотра места происшествия, осматривали помещение, труп, ампулы на окне показывали, не помнит какие именно, в мусорном ведре были. Гражданскую жену он не опрашивал, так как она была в волнении, опросил ее брата, который пояснил, что потерпевший был мужем его сестры, что утром он ушел на уколы в амбулаторию.

Свидетель Д.2 суду показала, что работает заведующей отделением поликлиники №. Она исполняла обязанности заведующей амбулатории в <данные изъяты>, 22 декабря ей позвонили медсестры из амбулатории в <данные изъяты> и сказали, что пациенту стало плохо после укола. Вскоре выехала туда сама, там находился сотрудник полиции. Е. лежал на полу в дневном стационаре. К ее приезду у него уже наступила биологическая смерть. В то время процедурами занималась фельдшер Борисова, которая сказала, что у пациента была пневмония, и ему был назначен цефтриаксон внутривенно, когда она делала укол, ему стало плохо, и он упал. Это был третий укол. Борисова пояснила, что разводила физраствором. Когда разбирательство было, позже со слов жены потерпевшего узнали, что он сам покупал в аптеке лидокаин, без назначения врача. В тот день, как она поняла, цефтриаксон разводили лидокаином. В тот день на столе были пустые ампулы лидокаина и физраствора 10 мл. Ампулы физраствора и остатки цефтриаксона они отправили на экспертизу, лидокаин не отправляли, т.к. не предполагали, что лидокаин может быть, думали, что это аллергическая реакция. После разговора с женой потерпевшего она поехала в амбулаторию и спросила у Борисовой, где лидокаин, на что она принесла ей 7 ампул лидокаина, пояснила, что больной боялся уколов, в аптеке ему посоветовали купить лидокаин, который он принес в амбулаторию, пациенты имеют свойство давить на врачей, и видимо, она без согласования с врачом ввела в разведении с лидокаином. Борисова пояснила, что ампулу лидокаина растворила физраствором. На вопрос, куда делись две ампулы, Борисова пояснила, что другая пациентка получала цефтриаксон, которой она поставила укол внутримышечно, растворив этим лидокаином, а когда разводила, то одну ампулу разбила. Это было назавтра, потому что про лидокаин узнали не сразу, а на второй или третий день. Борисова поясняла, что не ставила лидокаин Е., она сама предположила, что Борисова растворила лидокаин с физраствором. Она со старшей мед сестрой и нач.медом составили акт об изъятии лидокаина, Борисова пояснила, что именно потерпевший Е. принес этот лидокаин. Первый раз Е. был осмотрен в их амбулатории по поводу ОРВИ, он принимал таблетки, потом ему сделали снимок, оказалось, что у него пневмония, назначили уколы цефтриаксона. После изъятия, она привезла в поликлинику лидокоин, отдала главному врачу, потом его отправляли на экспертизу. Лидокаин можно вводить внутривенно по определенным показаниям, например, при нарушении сердечного ритма, но в разведении, существует определенная концентрация раствора. Борисова принесла упаковку лидокаина через 2-3 дня. Она отбирала объяснение у М., потому что Борисова поясняла, что она поставила ампулы лидокаина М., и что последняя обещала принести их. Она разговаривала с М., и та подтвердила ее слова. Ранее она пояснила, что в первый день среди других ампул была ампула лидокаина, но она просто запуталась, и сейчас точно не помнит про лидокаин, точно помнит, что были ампулы цефтриаксона и физраствора.

По ходатайству гос. обвинителя в порядке ч.3 ст. 281 УПК РФ, в связи с наличием существенных противоречий в показаниях свидетеля, данных в ходе предварительного следствия и в ходе судебного заседания, оглашены показания свидетеля Д.2., данные ею на предварительном следствии.

Из протокола допроса свидетеля Д.2. от 06 сентября 2013 года следует, что «…20 декабря 2012 года в амбулатории находились врач Базарова, медсестра Ф1., фельдшер Борисова Т.А. Борисова пояснила ей, что она не первый день ставила укол антибиотика Е. - цефтриаксон, что он боялся уколов так, что его приводила и сопровождала супруга. Чем Борисова разводила цефтриаксон, та не говорила. Она у нее не спрашивала, т.к. на тот момент такой вопрос не вставал, потому что причина смерти Е. им не была известна. В процедурном кабинете со стола она забрала открытый флакон цефтриаксона, с находившимся на дне разведенным веществом и одну открытую ампулу физраствора, которая была пустая. Они подумали, что у Е. была аллергическая реакция на цефтриаксон. Данные пустые флакон и ампулу в последствии она сдала, по её мнению в Роспотребнадзор. Она также посмотрела в мусорное ведро, там было достаточно много мусора. Но точно, бы ли там упаковки от лидокаина буфус она сказать не может. Сама Борисова была в шоковом состоянии. 22 декабря 2012 года, поскольку супруга Е. – Ф. стала жаловаться о том, что ее мужу – Е. цефтриаксон разводили лидокаином и ставили уколы, ей главный врач Д. поручила съездить в амбулаторию <данные изъяты> и проверить наличие лидокаина в амбулатории. Она вместе со старшей медсестрой Я. приехала в амбулаторию <данные изъяты> около 11 или 12 часов. В амбулатории находилась Борисова Т.А. Она и Я., находились в кабинете терапевта, и она сказала Борисовой, чтобы принесла весь имеющейся у нее лидокаин. Борисова сходила в процедурный кабинет и принесла одну картонную упаковку лидокаина. В коробке находилось семь ампул-буфусов лидокаина-буфус 100 мг/мл по 2 мл. и бумажная инструкция по его применению. Она составила акт изъятия, где указала, что она и Я. изъяли «лидокаин буфус раствор для инъекций 100 мг/мл 7 ампул по 2,0 мл (производитель ЗАО «Производственная фармацевтическая компания Обновление», Россия, г.Новосибирск серия 50912 годность до Х 2012 г.)» При этом в акте сделана описка о дате годности вместо «2015» она написала «2012». Она спросила у Борисовой почему в упаковке семь ампул вместо десяти. Борисова ей сказала, что упаковку принес Е., т.к. он купил в аптеке, где ему настоятельно ее посоветовали, и он принес ей и оставил ее у Борисовой. Борисова оставила у себя лидокаин и хранила в процедурном кабинете. Борисова сказала, что две ампулы лидокаина она использовала для уколов Е.. А одну она поставила 21 декабря 2012 года пациентке М. внутримышечно. Эту упаковку лидокаина она передала главному врачу Д... В последствии она узнала, что данный лидокаин направили на проверку в центр сертификации. Также она узнала, что смерть Е. наступила от отравления лидокаином. По этому поводу в поликлинике и Минздраве проводилась проверка, где она давала объяснение (т.2 л.д. 94-97).

Свидетель Д.2. оглашенные показания подтвердила частично, пояснив, что когда про лидокаин узнала, и спросила у Борисовой, которая ей сказала, что ампулу лидокаина разводила физраствором и ставила Е.. Она не помнит, говорила ли она об этом следователю, считает, что не могла не сказать, что Борисова разводила физраствором, т.к. знает, что так положено по правилам, допускается разведение 2 % лидокаина. Изъятый лидокоин у Борисовой был 10%. Потому что, не развести невозможно, т.к. ампула тубус 1 мл, а они вводят цефтриаксон разведенный на 10 мл, это все знают. Борисова никак не могла развести цефтриаксон на 2 мл и ввести внутривенно. Борисова начала работать с сентября 2012 года, охарактеризовать ее может как хорошего работника. Цефтриаксон прекрасно разводится физраствором, но если внутримышечно, то укол очень болезненный, поэтому разводят лидокаином. Но, дело в том, что пациенты порой диктуют условия и они, купив лидокаин, предполагали, что укол будет безболезненный.

Свидетель Г.. в судебном заседании показал, что Е. был у него на приеме один раз, с диагнозом ОРВИ, точно не помнит. В следующий раз его принимала врач Б.. Диагноз пневмония Е. поставил врач-рентенолог на основании рентгеновского снимка. В тот день, когда все это случилось, его на работе не было. Впоследствии коллеги сказали, что пациенту Е. стало плохо после укола, и он упал на пол, вызывали скорую. Укол ставила фельдшер Борисова. В назначении врачи кто пишет, кто не пишет чем разводить цефтриаксон, вообще это общеизвестно, что цефтриаксон для введения внутривенно разводится физраствором. Фельдшер не может изменить рецепт врача. Пациентку М. не знает.

По ходатайству стороны защиты, в порядке ч.3 ст. 281 УПК РФ, в связи с наличием существенных противоречий в показаниях свидетеля, данных в ходе предварительного следствия и в ходе судебного заседания, оглашены показания свидетеля Гармаева в части, данные им в ходе предварительного следствия.

Согласно протоколу допроса свидетеля Г. от 30 июля 2013 года следует, что «…18 декабря 2012 года, на прием к нему в амбулаторию пришла жительница <данные изъяты> М. При осмотре он ей поставил диагноз острый гайморит и назначил лекарства: Цефтриаксон в объеме 2 мл один раз внутривенно и нафтизин – капли в нос 2 раза. 21 декабря 2012 года он вновь осмотрел М. и в связи с тем, что в тот день от руководства Поликлиники № поступило указание все инъекции ставить внутримышечно он сделал переназначение цефтриаксона с внутривенно на внутримышечно. Все эти назначения указаны в медкарте М.. Такое указание поступило в связи со смертельным случаем гр-на Е. 20 декабря 2012 года (т.2 л.д.69-73).

Свидетель Г. подтвердил оглашенные показания, пояснил, что прошло много времени.

Свидетель В. в судебном заседании показала, что проводила служебную проверку, ей были предоставлены история болезни, объяснительная, акт служебного расследования. По результатам экспертизы было установлено, что смерть пациента наступила после внутривенной инъекции очень быстро от введения лидокаина. На экспертизу представлялся буфус 10 % лидокаин, который изъяли из процедурного кабинета. Была ли инструкция по применению этого препарата в упаковке, она не помнит. По правилам применения лидокаина 10 %, его применение внутривенно невозможно, т.к. это высококонцентрированный препарат, по инструкции вообще не применяется для введения внутривенно в такой концентрации, он применяется для местной анестезии в разведении. Внутримышечно 10 % препарат не вводится, допускается разведение цефтриаксона 2 % препаратом лидокаина, и то это применимо только к некоторым препаратам, т.к. цефтриаксон выпускается разными производителями, у некоторых прописан для разведения 1 % лидокаин. В любой инструкции к лидокаину написано, что не допускается внутривенное введение. Она смотрела заключение судмедэкспертизы, которые установили концентрацию лидокаина, основного вещества, на основании чего предположительно смерть наступила от одной иньекции, но когда было заседание выездной комиссии минздрава, эксперты говорили, что были обнаружены метаболиты, но в заключении о смерти она не нашла упоминание о них. Метаболиты – это продукты распада лидокаина. Лидокаин распадается очень быстро, моментально, если нашли метаболиты, значит, было еще предварительное введение лидокаина, не может сказать в какой дозировке, т.е. он уже успел переработаться организмом. Согласно материалам дела следует, что инъекций было две, возможно, что тяжкие последствия не наступают сразу после первой инъекции, если была меньшая доза, тем более, что у пациента организм был молодой, крепкий, который первую инъекцию выдержал, а при второй наступила острая сердечная недостаточность.

Свидетель Д. в судебном заседании показала, что 20 декабря около 11 часов ей позвонила замглавного врача Ш. и сообщила, что в амбулатории <данные изъяты> умер пациент, отчего не поясняла. Она пояснила, что находится на месте вместе с заведующей Д.2, старшей медсестрой Я., работает полиция. Ей было дано распоряжение докладывать обо всем происходящем. В последующем стало известно, что это произошло в процедурном кабинете, где пациенту Е. был введен лекарственный препарат Цефтриаксон, после которого он сразу скончался. Ампулы с лекарственными препаратами были изъяты в тот день, их сотрудниками Ш., Д.2, Я., они были изъяты и привезены, был цефтриаксон, преднизалон, натрий хлорид, все, что находилось на процедурном столике. В ходе служебной проверке было установлено, что пациент болел пневмонией, были назначено лечение в процедурном кабинете, сначала принимал таблетированные препараты, затем назначили цефтриаксон внутривенно. В тот же вечер или на следующий день общалась с гражданской женой Ф., потом приходила тетя. Из разговора выяснилось, что покупался лидокаин, что он боялся уколов, ему для обезболивания был рекомендован лидокаин. После выяснения этого обстоятельства Ш. и Д.2 были направлены для выяснения, имеется ли лидокаин в процедурном кабинете амбулатории. Таким образом, была изъята коробка с лидокаином из столика в процедурном кабинете. Борисова пояснила, что лидокаин был куплен пациентом, что она не вводила его пациенту. Фельдшер не может изменить назначение врача без его ведома. Приказ о принятии Борисовой на работу издавала она, Борисова была ознакомлена с должностной инструкцией. Фельдшер обязан ознакамливаться с инструкцией по применению лекарственных препаратов, если это незнакомый препарат. Лидокаин внутривенно не вводится, это общеизвестный факт, используется только для внутримышечного введения 2 % лидокаин, в данном случае лидокаин был 10 %. Ранее замечаний по работе фельдшера Борисовой не было. Какие именно ампулы были изъяты и в каком количестве, она точно не помнит, были цефтриаксон, преднизалон, физраствор. В служебном расследовании участвовали - она, замглавного врача Ш., главная медсестра. Гражданская жена принесла чеки, согласно которым они купили две коробки лидокаина, они изъяли одну коробку, даже ходили к ним домой, спрашивали у гражданской жены про вторую коробку. Изъятая коробка была вскрыта, не хватало, кажется, двух ампул. Из объяснительной следовало, что эти ампулы были использованы для другого пациента. От пациента отбиралось объяснение, которая писала, что ей был назначен препарат, его то ли не было, то ли не смогла купить, воспользовались этим препаратом.

По ходатайству защитника в порядке ч.3 ст. 281 УПК РФ в связи с наличием существенных противоречий в показаниях свидетеля, данных в ходе предварительного следствия и в ходе судебного заседания, оглашены показания свидетеля Д. данные в ходе предварительного следствия.

Из показаний свидетеля Д. от 08 ноября 2013 года следует, что в должности главного врача Поликлиники № она работала с ноября 2011 года по май 2013 года. В её должностные обязанности входило общее руководство Поликлиникой №, его терапевтическими отделениями, амбулаториями и кабинетами; представление Поликлиники в государственных и муниципальных органах, представление Поликлиники как юридического лица в гражданских правоотношениях. Она как главный врач выступала Работодателем для медицинского персонала поликлиники. Имела право приема, увольнения работников, привлечения их дисциплинарной ответственности. Поликлиника № является юридическим лицом и сначала имела название «Муниципальное учреждение здравоохранения», потом в название добавилось слово «Бюджетное» и стало называться «Муниципальное бюджетное учреждение здравоохранения». В связи с переходом муниципальных учреждений здравоохранения на республиканский уровень поликлиника имеет название «Государственное бюджетное учреждение здравоохранения Поликлиника №». Поэтому аббревиатуры Поликлиники № «МУЗ», «МБУЗ» и «ГБУЗ» относятся к Поликлинике № и встречаются в различных документах, представленных в данное уголовное дело. В поликлинике в 2012 году было 4 терапевтических отделения. В № терапевтическое отделение входят амбулатории <данные изъяты>. Заведующим 4-м отделением тогда была Д.2., старшей медсестрой была Я.. В <данные изъяты> в <адрес> расположена амбулатория имеющая название: «Врачебная амбулатория <данные изъяты>», которая в ходит в состав IV терапевтического отделения МБУЗ «Городская поликлиника №». По штату в этой амбулатории 1,5 ставки врача общей практики, 1 ставка врача-терапевта, 3 ставки медицинской сестры общей практики, 1 ставка медицинской сестры врача-терапевта и одна ставка фельдшера. Фельдшером там работала Борисова Т.А. Она была принята моим приказом № от 14 сентября 2012 года на должность фельдшера с 17 сентября 2012 года. 17 сентября 2012 года с Борисовой Т.А. был заключен трудовой договор, который подписала она и Борисова Т.А. Так, же в тот же день, Борисова Т.А. была ознакомлена под роспись с Должностными инструкциями фельдшера врачебной амбулатории МБУЗ «Городская поликлиника №» утвержденная ею как главным врачом. Борисова Т.А. была принята с испытательным сроком на 2 месяца, т.е. до 17 ноября 2013 года и поскольку испытательный срок она выдержала с ней автоматически, согласно Трудового кодекса РФ, продолжил действовать ранее заключенный трудовой договор. Местом ее работы согласно Трудового договора было указано: МУЗ «<данные изъяты>» <данные изъяты>. В этой амбулатории имеется процедурный кабинет, где Борисова оказывала пациентам процедуры. 20 декабря 2012 года она находилась на работе. Примерно в 11 часов ей в рабочий кабинет позвонила заместитель главного врача Ш. и сообщила, что в амбулатории <данные изъяты> в процедурном кабинете скончался пациент, что была «скорая помощь», и в настоящее время работает полиция. Так же она сказала, что пациентом был Е... Так же она сказала, что она находится в амбулатории вместе с Д.2. и Я.. Она поручила Ш. докладывать всю обстановку в амбулатории. Комиссионно в составе Ш., Д.2. и Я. были изъяты в тот день 1) лекарственные средства – Цефтриаксон в количестве 3-флаконов и 1 флакон с остатками разведенного лекарственного препарата поставленного Егорову П.И.; 2) использованные ампулы: 1 – натрия хлорид 0,9% - 10,0 мл, еще одна ампула натрия хлорида, 3 ампулы – преднизалона. По этому поводу был составлен акт изъятия от 20.12.2012 года, копию которого она представляет в материалы уголовного дела в ходе этого допроса. Поскольку было предположение о том, что с Е. был анафилактический шок целые флаконы и остатки цефтриаксона и натрия хлорида были по её указанию направлены на экспертизу. Экспертиза дала, что цефтриаксон и натрий хлорид соответствуют сертификационным требованиям. В тот же день 20 декабря 2012 года по её указанию было проведено служебное расследование. 21 декабря 2013 года в поликлинику были приглашены гражданская жена Е. – Ф., его родственники. Ф. представила ей чек на лекарственные препараты приобретенные Е.. По чеку было видно, что Е. приобрел в аптеке «ИРС» кроме цефтриаксона еще и лидокаин, который со слов Ф. был передан фельдшеру врачебной амбулатории. Поэтому она дала указание заведующей № терапевтическим отделением Д.2 и старшей медсестре Я. проехать в амбулаторию и найти лидокаин. Д.2 и Я. приехали в амбулаторию <данные изъяты> и изъяли у Борисовой Т.А. одну картонную упаковку лидокаина. В коробке находилось семь ампул-буфусов лидокаина-буфус 100 мг/мл по 2 мл. и бумажная инструкция по его применению. Ими был составлен акт изъятия. Эту упаковку лидокаина Д.2 передала 22 декабря 2012 года ей. По её указанию данный лидокаин направили на проверку в центр сертификации. Отвозила секретарь-делопроизводитель Ж.. По экспертизе лидокаина был сделан вывод, о том, что он соответствуют сертификационным требованиям. В последствии при проведении служебной проверки случая смерти Е. и акта вскрытия трупа Е. стало известно, что смерть Е. наступила от отравления лидокаином. В ходе проверки из процедурного журнала, хранившегося в процедурном кабинете, было взято направление в процедурный кабинет от 14 декабря 2012 года Е., ДД.ММ.ГГГГ. выданное врачом Б., где указано, что Е. назначено: цефтриаксон 2,0 + физраствор внутривенно. В процедурном журнале, который вела Борисова был указан только Цефтриаксон. Препарат, которым должен был ею разводиться Цефтриаксон, не был ею указан. Борисова в своей работе при постановке инъекций Е. нарушила алгоритм постановки инъекций - а именно без назначения врача самостоятельно изменила растворитель порошкообразного цефтриаксона. Она должна была руководствоваться направлением врача, где указаны лекарственные препараты, так же она должна была посмотреть упаковки лекарственных средств, в частности цефтриаксона и лидокаина. Лидокаин можно было поставить только внутримышечно и то только 2-х процентный. Внутривенно лидокаин Борисова не должна была вводить Е. (т.2 л.д.105-109).

Свидетель Д. подтвердила оглашенные показания.

Свидетель З. в судебном заседании показала, что в территориальный орган здравоохранения поступило заявление от гражданки Ф. о том, что ее муж умер от инъекции, которую сделали в филиале ГБУЗ «<данные изъяты>» <данные изъяты>. Она не принимает участие в проверке медицинских организаций, в оказании качества медицинских услуг, она занимается фармацевтической деятельностью, аптеками, обращение лекарственных средств в медицинских учреждениях поэтому, она проверяла аптеку, где Егоров закупал препарат, выясняли причину приобретения лидокаина, который не соответствовал маркировке. В результате был составлен административный протокол в отношении юридического и должностного лица, но в суде им было отказано, поскольку у них не было полномочий для составления данного протокола. Министерство здравоохранения предоставило им только пустую упаковку, т.к. ампулы с лекарством были направлены на экспертизу в центр сертификации контроля качества лекарственных средств. У них имеется фотография этой упаковки. На упаковке было указано, что это 10 % лидокаин. При проверке было выяснено, что приход по фактуре был 10 % лидокаина, оказалось, что заведующая аптеки, ошибочно делала маркировку штрих-код 2 % лидокаина. Аптекарь, который продавал, объяснила, что не смотрела на концентрацию. Лидокаин должен отпускаться в аптеках только по рецепту. Сотрудник аптеки утверждает, что был рецепт, хотя этот факт не доказан.

Свидетель Л. суду показала, что к ним на исследование поступили три образца цефтриаксон, натрий хлор и лидокаин. Это было в конце декабря 2012 года. Они приехали с комиссией, в филиале работники поликлиники привезли образцы для проверки коробку лидокаина, цефтриаксон 1 флакон и натрий хлор 1 коробку. Затем эти образцы изъяло следствие. Все лекарственные препараты соответствовали маркировке, кроме лидокаина, т.к. экспертиза показала, что это был 10 % лидокаин, согласно заводской маркировке лидокаин также был 10 %, а аптечная маркировка соответствовала 2 % лидокаину. Образцы поступили к ним из поликлиники №. Пустую ампулу не привозили, но со слов работников поликлиники она слышала, что разведенный препарат забрала судмедэкспертиза. В упаковке было 7 или 8 ампул лидокаина, точно не помнит.

Свидетель М. в судебном заседании показал, что в 20 числах декабря она проходила лечение в амбулатории, ей назначили уколы цефтриаксона внутривенно, который разводили водой. Два дня ей ставили уколы внутривенно, последние три дня стали ставить внутримышечно. Уколы ей ставила фельдшер Борисова. В связи с произошедшими событиями, видимо, она пришла на очередной укол, Борисова сказала пройти к врачу, врач изменила назначение, ничего не поясняя. Она думала, что будут ставить внутривенно, поэтому у нее была с собой вода и препарат цефтриаксон, т.к. она знала, что если ставить внутримышечно на воде, то это очень больно, она попросила поставить ей с лидокаином, сказала, что вернет его, чтобы поставили своим препаратом. Лидокаин такой примитивный препарат, что она не сомневалась, что он должен быть в любой амбулатории. Ей врач дал рецепт, она показала этот рецепт в аптеке, у нее спросили, чем будете разводить, на что она ответила, что не знает, в итоге первый день укола она без ничего пошла. Медсестра Борисова сказала, что нужно разводить водой и поставила ей, сказала, что завтра принесешь две ампулы. 19 числа они поставили ей укол своим препаратом, 20 числа она принесла свои препараты, возвратила им то, что они использовали, и продолжала ставить уколы своими препаратами. В итоге ей поставили один раз со своим физраствором, с лидокоином два укола за один раз, т.е. ей ставили одну ампулу на один укол, ей ставили сразу два укола, она должны была вернуть три ампулы лидокаина, т.к. Борисова когда открывала коробку разбила одну ампулу. О том, что она использует лидокаин больного Е. Борисова ей не говорила. Когда она принесла коробку с лидокаином, то ее отправили к глав врачу, которая изъяла у нее три ампулы, и сказала написать объяснительную о том, почему принесла лидокаин.

Свидетель О. в судебном заседании показал, что знал потерпевшего Е. с 2010 года, работали с ним вместе в ЗАО «<данные изъяты>». Может охарактеризовать его только с положительной стороны, из его вредных привычек знает только курение. Не помнит, что бы он часто болел, один раз на волейболе он ногу повредил, в связи с чем уходил на больничный и все. Ему известно, что Е. лечился в поликлинике №.

Свидетель П. суду показал, что Е. был его близким другом, были знакомы около 15 лет. В декабре 2012 года он заболел, болел в течение нескольких недель. 8 декабря 2012 года он отправил смс-сообщение о том, что болеет. Они с ним созванивались по телефону, он говорил, что обратился в поликлинику, голос у Е. был охрипший, он понял, что у него осложнение от простуды, потом Е. сказал, что у него пневмония. За день до его смерти он позвонил ему, тот сказал, что ему ставят уколы, пожаловался, что рука болит в том месте, куда укол поставили. Он удивился, что Е. вообще согласился на уколы, т.к. он очень боялся уколов. Он поинтересовался у него, мол, отчего болит рука, Е. сказал, что ему ввели цефтриаксон с лидокаином. На следующий день он узнал о смерти Е.. Вне лечебных учреждений Е. не мог поставить укол, так как боялся уколов. Он даже предлагал Е. поставить уколы, но тот отказался. Ему известно, что лекарства Е. приобретал сам в аптеке и носил их с собой в амбулаторию. Е. говорил, что в течение 4 дней будут ставить, 19 декабря был третий день. Также Е. говорил ему, что нужно купить физраствор, а в аптеке ему продали лидокаин.

Свидетель С. в судебном заседании показал, что работал вместе с Е. в ЗАО «<данные изъяты>» около 4 месяцев. Е. работал продавцом-консультантом. За время работы знал его как отзывчивого, честного, добропорядочного человека. Алкоголь не употреблял, но курил. Ему известно, что Е. сидел на больничном, приходил на работу, был веселым, говорил, что осталось поставить пару уколов и он выйдет на работу. Где ставил Е. уколы, он не знает, предполагает, что в поликлинике.

Свидетель Ш. в судебном заседании показала, что 20 декабря 2012 года около 10 часов 10 минут ей поступил звонок от старшей медсестры Я. о факте летального исхода пациента. Она информировала о случившемся главного врача и выехала на место происшествия в амбулаторию в <данные изъяты>, где увидела в процедурном кабинете труп мужчины, были сотрудники скорой, которые констатировали его смерть. В ходе проверки было установлено, что пациент Е. получал стационарное лечение в условиях процедурного кабинета с диагнозом пневмония, ему был назначен лекарственный препарат Цефтриаксон на физрастворе для введения внутривенно. Уколы ему ставила фельдшер Борисова. Согласно записям в журнале на момент происшествия Е. было поставлено 4 укола. В тот день были изъяты ампулы с процедурного столика, Цефтриаксон, еще что-то, не помнит, изъятые ампулы были направлены в центр сертификации. Сначала думали, что у пациента был анафилактический шок, поэтому изъяли то, что было на процедурном столике, направили в центр сертификации. Потом из разговора с родственниками выяснилось, что больной покупал лидокаин. Д.2 сразу выехала в амбулаторию, где изъяла коробку с лидокаином, которую выдала Борисова, пояснив, что данный препарат ей дал Е.. Борисова отрицала, что ставила лидокаин Е.. Изъятый лидокаин передали в центр сертификации. Согласно инструкции лидокаин внутривенно не вводится. В ходе служебного расследования, узнали, что была одна больная, которой в это же время ставился цефтриаксон.

По ходатайству защитника в порядке ч.3 ст.281 УПК РФ в связи с наличием существенных противоречий в показаниях свидетеля, данных в ходе предварительного следствия и в суде оглашены показания свидетеля, данные в ходе предварительного следствия.

Из протокола допроса свидетеля Ш.. от 08 ноября 2013 года, следует, что «…20 декабря 2012 года примерно в 10 часов Оскорбина позвонила ей из амбулатории <данные изъяты> и сообщила, что одному пациенту после укола цефтриаксона стало плохо. Она приехала в амбулаторию в момент когда там находилась бригада «скорой помощи» и завершив реанимационные мероприятия гр-ну Е.. Была констатирована смерть Е.. Борисова была в шоковом состоянии. Пояснила только что поставила 4-ю инъекцию цефтриаксона. Чем она разводила цефтриаксон она не говорила. Ею было дано указание изъять, все медицинские препараты со стола процедурного кабинета, в том числе пустые флаконы. Комиссией в составе нее, Д.2. и Я.. были изъяты в тот день: 1) лекарственные средства – Цефтриаксон в количестве 3-флаконов и 1 флакон с остатками разведенного лекарственного препарата поставленного Е.; 2) использованные ампулы: 1 – натрия хлорид 0,9% - 10,0 мл, еще одна ампула натрия хлорида, 3 ампулы – преднизалона. По этому поводу был составлен акт изъятия от 20.12.2012 года, копию которого она представляет в материалы уголовного дела в ходе этого допроса. Поскольку было предположение о том, что с Егоровым был анафилактический шок целые флаконы и остатки цефтриаксона и натрия хлорида были направлены на экспертизу. Экспертиза дала заключение, что цефтриаксон и натрий хлорид соответствуют сертификационным требованиям. 20.12.2012 года поликлиникой № было проведено служебное расследование. 21.12.2013 года в поликлинику были вызваны гражданская жена Е. – Ф., его родственники. Ф. представила главному врачу чек на лекарственные препараты приобретенные Е.. По чеку было видно, что Е. приобрел в аптеке ИРС кроме цефтриаксона еще и лидокаин. Поэтому главным врачом Д.. было дано задание заведующей отделением Д.2 и Я. проехать в амбулаторию и найти лидокаин. Д.2. и Я. приехали в амбулаторию <данные изъяты> и изъяли одну картонную упаковку лидокаина. В коробке находилось семь ампул-буфусов лидокаина-буфус 100 мг/мл по 2 мл. и бумажная инструкция по его применению. Ими был составлен акт изъятия. Эту упаковку лидокаина Д.2 передала главному врачу Д. По указанию главного врача данный лидокаин направили на проверку в центр сертификации. Отвозила секретать-делопроизводитель Ж. Экспертиза лидокаина дала вывод, что он соответствуют сертификационным требованиям. В последствии при проведении служебной проверки случая смерти Е. и акта вскрытия трупа Е. стало известно, что смерть Е. наступила от отравления лидокаином. В ходе проверки из процедурного журнала, хранившегося в процедурном кабинете, было взято направление в процедурный кабинет от 14.12.2012 года Е., ДД.ММ.ГГГГ г.р. выданное врачом Б. где указано, что Е. назначено: цефтриаксон 2,0 + физраствор внутривенно. Борисова в своей работе при постановке инъекций Е. нарушила алгоритм постановки инъекций - а именно без назначения врача самостоятельно изменив растворитель цефтриаксона. Она должна была руководствоваться направлением врача, где указаны лекарственные препараты, так же она должна была посмотреть упаковки лекарственных средств, в частности цефтриаксона и лидокаина. Лидокаин можно было поставить только внутримышечно и то только 2-х процентный. Внутривенно лидокаин Борисова не должна была вводить Е.. Назначение в процедурный кабинет врача Б. от 14.12.2012 года находится у нее и она готова его добровольно выдать (т.2 л.д.98-101).

Свидетель Ш.. подтвердила оглашенные показания.

Свидетель Т. в судебном заседании показал, что свидетель Я. была допрошена в соответствии с нормами УПК РФ. Перед допросом ей были разъяснены ее права и обязанности, она была предупреждена об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. С ее слов был составлен протокол, с которым она ознакомилась, расписалась, замечаний не было. Я. не говорила, что плохо себя чувствует или болеет. На свидетеля с его стороны давления не оказывалось, показания свидетелем были даны добровольно, в свободном рассказе, ее показания согласовались с показаниями других свидетелей. Я. была допрошена первой в сентябре, Д. была в отпуске. Сотрудниками полиции при осмотре места происшествия ничего не было изъято и с материалами дела ничего не поступало. Все свидетели, которые были на месте происшествия, были допрошены. Они все пояснили, что конкретно не помнят, какие ампулы лекарственных средств находились на столе, в мусорном ведре. Согласно акта проверки допрошенные свидетели показали, что было изъято 7 ампул лидокаина, которые были направлены в центр сертификации, где было проведено исследование на соответствие требованиям безопасности. В ходе исследования было израсходовано 2 ампулы, в результате по делу проходит 5 ампул. Об изъятой пустой ампуле Цефтриаксона ему ничего не известно.

Кроме показаний потерпевших и свидетелей, виновность Борисовой Т.А. в предъявленном обвинении подтверждается материалами следственных действий и иных документов, оглашенных в порядке ст.285 УПК РФ:

·         Рапортом оперативного дежурного ОП №2 УМВД России по г.Улан-Удэ Адушинова В.Н. от 20.12.2012 г. согласно которому в амбулатории <данные изъяты> умер Е.., <данные изъяты> проживает: <адрес> Диагноз: Анафелактический шок, смерть до прибытия (т.1 л.д.60);

·         Заявлением Ф.о том, что ее гражданский супруг Е. находился на лечении на дневном стационаре с диагнозом «левосторонняя пневмония». Врачом терапевтом были назначены лекарства и внутривенные уколы «цефтриаксон» которые разбавляются специальным раствором. 17.12.2012г. Е. поставили первый укол «цефтриаксона», 18.12.2012г. поставили второй укол «цефтриаксона» с физраствором, и попросили Е. купить в аптеке физраствор. 18.12.2012г. Е. приобрел в аптеке «цефтриаксон» и взамен физраствора, поскольку его не было, а фармацевт посоветовала заменить его лидокаином, приобрел лидокаин буфус 2% 2 мл. 2 ампулы. 19.12.2012г. Е. поставили цефтриаксон с лидокаином. 20.12.2012г. Е. скончался. В морге на справке написали, что причина смерти не установлена, время смерти не указано. Врачи поликлиники отрицают, что ставили укол с лидокаином, а на самом деле медсестра ставила с лидокаином 2 дня. Считает врача и медсестру не компетентными, так как не согласовали смену физраствора на лидокаин. Просит оказать необходимую помощь в данной ситуации (т.1 л.д. 54-55);

·         Протоколом осмотра места происшествия от 20 декабря 2012 года согласно которому местом осмотра является кабинет дневного стационара расположенный в <данные изъяты> расположенного на первом этаже первого подъезда <адрес>. Вход в амбулаторию осуществляется с внешней стороны двора. Входная дверь в амбулаторию пластиковая, при входе расположена приемная, справа расположен кабинет терапевта, слева процедурная и туалет. Далее по коридору расположен ещё один коридор, где справа расположен запасной выход (в подъезд №1). Слева вход во вторую половину амбулатории, где справа расположена прихожая с приемной слева вход в кабинет дневного стационара, где слева направо расположены: тумбочка, стол, стул, две кушетки со стойками для капельниц, окно, 2 раковины, 2 процедурных столика. Посреди кабинета лицом вверх, головой по направлению на северо-запад, обнаружен труп Е., на трупе одето: черные ботинки, черные брюки, рубашка бежевого цвета. На ощупь кожа головы и позвоночник без повреждений труп без ПНС. Общий порядок в кабинете не нарушен (т.1 л.д. 61);

·         Протоколом выемки от 12 апреля 2013 г., согласно которому в ходе выемки изъято: картонная упаковка сине-белого цвета из-под раствора для инъекции «Лидокаин-Буфус» 100 мг/мл 10 ампул по 2 мл, производитель: ЗАО «Производственная фармацевтическая компания обновления», Россия, г.Новосибирск. На коробке имеется штрих-код: 2000001 606865 и цена 30,30 рублей (лидокаин буфус 2%). В картонной коробке имеются 5 ампул, нераскрытых с наклейкой на каждой ампуле: Лидокаин-Буфус, 100 мг/мл., 5091280*15 и инструкция по применению лекарственного препарата для медицинского применения «Лидокаин-Буфус». Данная коробка из-под «Лидокаин-Буфус» с ампулами, в количестве 5 штук, внутри упаковывается в полиэтиленовый пакет с пояснительной надписью, подписями понятых и следователя, опечатываются печатью для «Для пакетов» СО по Октябрьскому району г.Улан-Удэ СУ СК РФ по РБ (т.1 л.д. 95-99);

·         Протоколом выемки от 08 ноября 2013 г., согласно которому у заместителя главного врача ГБУЗ «<данные изъяты>» Ш. изъято направление в процедурный кабинет Егорова П.И., 1984 г.р. от 14.12.2012г. (т.1 л.д.110-114);

·         Протоколом выемки от 15 ноября 2013 г., согласно которому у заместителя главного врача ГБУЗ «<данные изъяты>» Ш.. изъят «Акт изъятия от 22.12.2012г.» (т.1 л.д.121-125);

·         Протоколом выемки от 19 ноября 2013 г., согласно которому у Ф. изъят кассовый чек (т.1 л.д.129-132);

·         Протоколом выемки от 27 <данные изъяты> 2013 г., согласно которому у У.. изъята упаковка с лекарственным средством «Цефтриаксон» и инструкцией по его применению (т.1 л.д. 140-144);

·         Протоколом осмотра предметов от 12 апреля 2013 г., согласно которому осмотрена картонная упаковка из-под раствора для инъекции «Лидокаин-Буфус», с 5 ампулами и инструкцией, изъятых в ходе выемки от 12.04.2013г.(т.1 л.д. 100-106);

·         Протоколом осмотра предметов от 08 ноября 2013 г., согласно которому произведен осмотр направления в процедурный кабинет Е. от 14.12.2012г., изъятого в ходе выемки 08.11.2013г.(т.1 л.д.115-116);

·         Протоколом осмотра предметов от 19 ноября 2013 г., согласно которому произведен осмотр акта изъятия, изъятого в ходе выемки от 15.11.2013г., кассового чека изъятого в ходе выемки от 19.11.2013г. (т.1 л.д. 133-135);

·         Протоколом осмотра предметов от 27 ноября 2013 г., согласно которому произведен осмотр упаковки с лекарственным средством «цефтриаксон» и инструкции по его применению, изъятых в ходе выемки от 27.11.2013г. (т.1 л.д.145-151);

·         Заключением эксперта (экспертиза трупа) № 2412/А от 10 апреля 2013 г.согласно которому смерть Е.. наступила от острой сердечной недостаточности, развившейся в результате острого отравления лидокаином при проведении медицинских инъекций, что подтверждается данными морфологического, судебно-химического исследованиями: наличие лидокаина в крови в концентрации 7,76 мг%, в моче и печени (акт судебно-химического исследования №3831 от 29.12.2012г.), наличием точечных ран в локтевых ямках разной давности; и судебно-гистологическим исследованием: сочетание очаговых субсегментарных контрактур и фрагментации кардиомиоцитов, очаговый артерио- и артериолоспазм, венозное полнокровие с формированием стаза и сладжей миокарда, гидропическая, баллонная, белковая дистрофия гепатоцитов, гидропическая дистрофия эпителия извитых канальцев почек с очаговым тубулонекрозом (Акт судебно-гистологического исследования № от 11.01.2013г). Между отравлением лидокаином и наступившей смертью имеется прямая причинная связь. Кроме признаков отравления на теле обнаружены механические повреждения в виде точечных ран в локтевых ямках, которые указывают на прямой путь введения лекарственного препарата. Установленное отравление лидокаином, причинено в результате медицинских инъекций, неоднократно, о чем свидетельствует наличие точечных ран в локтевых ямках (справа 2 и слева 2), а также метаболитов в печени ( из акта судебно-химического исследования № от 29.12.2012г), и по своим свойствам расценивается как причинившее ТЯЖКИЙ вред здоровью, по признаку опасности для жизни, в данном случае приведшее к смерти. От момента введения препарата до наступления смерти прошло незначительное количество времени. 3. При судебно-химическом исследовании этиловый, другие спирты и их изомеры не обнаружены. Из акта судебно-химического исследования № от 29.12.2012г. (т.1 л.д. 156-163);

·         Заключением № (экспертиза по материалам дела)от 11.07.2013г., согласно которому, на основании изучения представленных материалов уголовного дела №94-2013-140, медицинских документов гр. Е., ДД.ММ.ГГГГ.р., учитывая обстоятельства дела и отвечая на поставленные вопросы, эксперты пришли к следующим выводам: Вопрос №1: Имеются ли нарушения нормативов и стандартов оказания медицинской помощи Е. врачом Б.. при постановке диагноза заболевания и назначений медицинского лечений, если да, то состоят ли они в причинно-следственной связи с наступлением смерти Е.? Ответ: Анализ представленных на экспертизу медицинских документов с учетом результатов служебного расследования МЗ РБ указывает на следующее: с 04.12.2012 года гр. Е. проходил амбулаторное лечение с диагнозом «Внебольничная пневмония». На приеме от 14.12.12г. врач Б. при оценке объективной картины отмечает незначительное улучшение состояния на фоне проводимого лечения – «…нормализация температуры, состояние удовлетворительное, в легких дыхание ослабленное слева, влажные хрипы, ЧДД 18 в мин…», назначен цефтриаксон 2,0 внутривенно струйно на воде для инъекции, антибиотик кларбакт 500 мг х 2р/д. Усиление лекарственной терапии, цефтриаксон 2 г внутривенно, струйно на воде для инъекций + кларитромицин500 мг 2 раза в сутки внутрь, недостаточно обоснованное, но возможное в соответствии с практическими рекомендациями по диагностике, лечению и профилактике внебольничной пневмонии ( Внебольничная пневмония у взрослых. Практические рекомендации по диагностике, лечению и профилактике. Пособие для врачей, Москва, 2010), и на исход лечения отрицательного влияния не оказало. Кроме того, из объяснения Б. известно «…Е. нужны уколы цефтриаксона на физ.растворе, в количестве 2 мг и 10 мл соответственно. Я говорила Борисовой лично, также она смотрела амбулаторную карту…». Таким образом, при постановке диагноза заболевания и назначении медицинского лечения врачом Б.. дефектов оказания медицинской помощи, оказавших влияние на наступление смерти Е.. – не выявлено. Исходя из вышеизложенного, причинно-следственной связи между оказанием медицинской помощи врачом Б.. и наступлением смерти Е.. не усматривается. Вопрос №2: Имеются ли нарушения нормативов и стандартов оказания медицинской помощи Е.. фельдшером Борисовой Т.А. при введении инъекций цефтриаксона, если да состоят ли они в причинно-следственной связи с наступлением смерти Е..? Ответ: Все внутривенные инъекций цефтриаксона выполняла фельдшер Борисова Т.А. (17,18,19 и 20.12.2012 г). Установить растворитель цефтриаксона по процедурному журналу не представляется возможным в связи с неверным заполнением процедурного журнала. Журнал велся с нарушением приказа Минздрава СССР №1030 от 04.10.1980 г. Учитывая обстоятельства дела, факты, выявленные при служебном разборе МЗ РБ, клинические проявления острого отравления лидокаином (характер и темпы развития симптомов), результаты судебно-медицинского исследования трупа и судебно-химического исследования, считаем, что острое отравление лидокаином, приведшее к смерти Е.., развилось в результате внутривенного введения 10% раствора препарата с накоплением его концентрации в крови (19 и 20 декабря 2012г). Таким образом, между внутривенным введением 10% раствора лидокаина и наступлением смерти пациента имеется прямая причинно-следственная связь. Вопрос №3: Имеются ли нарушения нормативов и стандартов оказания медицинской помощи Е.. при производстве первой помощи после ухудшения самочувствия Е. 20 декабря 2012 года в процедурном кабинете амбулатории, если да, то имелась возможность наступления благоприятного исхода и при каких обстоятельствах? Ответ: При оказании первой помощи после ухудшения самочувствия 20 декабря 2012 года Е. в процедурном кабинете амбулатории проводились следующие мероприятия: вызвана бригада скорой медицинской помощи. До приезда бригады скорой медицинской помощи Е., положили на спину на пол, и наклонили голову на бок, проверили его язык, заметив остановку дыхания и сердечной деятельности, ввели адреналин и преднизолон 90 мг и физраствор. Одновременно начали делать непрямой массаж сердца, и искусственное дыхание « рот в рот» через марлевую повязку. Прибытие бригады «скорой помощи» на адрес: 10 часов 20 мин (время доезда 11 мин). Немедленно продолжено оказание медицинской помощи в виде реанимационного пособия: непрямой массаж сердца, ИВЛ мешком Амбу, электродефибрилляция повторно с интервалом 5 мин разрядом 200Дж-300Дж-360Дж; на фоне непрерывно проводимого непрямого массажа сердца и ИВЛ; введение адреналина 0,1%-1,0 мл внутривенно в 10,0мл физ.раствора повторно с интервалом 5 мин №2; атропин 0,1%-1,0 мл внутривенно в 10,0 мл физ.раствора №2. В 10 часов 38 мин. реанимационные мероприятия признаны безуспешным, констатирована биологическая смерть. Исходя из вышеуказанного, считают, что оказание первой медицинской помощи после ухудшения самочувствия и реанимационные мероприятия Е.. 20 декабря 2012 года в процедурном кабинете амбулатории проводилсиь в объеме, соответствующем имевшимся условиям. Вызов и прибытие бригады скорой медицинской помощи были своевременны, с оказанием полного реанимационного пособия. Вопрос №4: Каковы свойства препарата-лидокаин при введении его внутривенно? Ответ: Согласно инструкции по медицинскому применению препарата цефтриаксон, производства ОАО «Биосинтез» данный препарат для внутривенного введения необходимо разводить стерильной водой для инъекции, для внутримышечного введения цефтриаксон необходимо разводить 2% раствором лидокаина (1 г препарата на 3,5 мл). В инструкции по медицинскому применению лидокаина-буфус отсутствует и указание о возможности применения данного препарата 100 мг/мл (10%) для разведения цефтриаксона. Кроме этого, необходимо отметить, что в медицинской практике для внутривенного введения используется только 2% раствор лидокаина; 10% раствор данного препарата может испоьзоваться только для внутримышечных инъекций и для аппликационной анестезии (наружное применение). Внутривенное введение 10% раствора лидокаина вызывает передозировку данного препарата в организме. При передозировке лидокаином, согласно инструкций по его применению, обычно наблюдаются следующае патологические состояния, судороги, угнетение или остановка дыхания, дезориентация, со стороны сердечно-сосудистой системы: снижение частоты пульса и артериального давления, поперечная блокада сердца. Клиническая картина ухудшения состояния после постановки внутривенной инъекций 20.12.2012г. соответствовала основным фармакологическим и токсическим эффектам лидокаина: быстрое распределение (быстрое достижение органов-мишеней, в т.ч. сердца)- 6-9 мин; при внутривенном введении начала действия почти немедленно (В.И.Метелица. Справочник по клинической фармакологии сердечно-сосудистых лекарственных средств, Москва: Бином, 2002), снижение АД, спутанность сознания, кома, судороги, диспноэ, остановка дыхания, брадикардия до асистолии (Инструкция по медицинскому применению препарата, Федеральное руководство по использованию лекарственных средств, вып. XIII, 2012г.). Вопрос №5: Какова причина смерти Е..? Ответ: Смерть гр-на Е. наступила от острой сердечной недостаточности, развившейся в результате острого отравления лидокаином. Об этом свидетельствуют: - при судебно-химическом исследовании крови и мочи от трупа гражданина Е.., ДД.ММ.ГГГГ года рождения методом хроматомасс – спектрометрии обнаружен лидокаин в концентрации 7,76мг% (по литературным данным летальная доза лидокаина в/в составляет от 1,1 – 6,8 мг%), в печени обнаружены следы лидокаина; - морфологические признаки быстро наступившей смерти зафиксированные при аутопсии: обильные трупные пятна синюшно-фиолетового цвета, мелкоточечные кровоизлияния в белочную оболочку глаз, мелкоточечные кровоизлияния под висцеральную плевру и эпикард (пятна Тардье), полнокровие внутренних органов и жидкое состояние крови; - данные судебно-гистологического исследования: В мышце сердца – острые изменения кардиомиоцитов в виде очаговых субсегментарных контрактур и контрактурных изменений 1 – 3 степени, выявленных при исследовании срезов в поляризованном свете, очаговый зернисто-глыбчатый распад и фрагментация кардиомиоцытов; полосы сокращения, волнообразной деформации и очаговой фрагментации кардиомиоцитов правых отделов, острые гемодинамические изменения в виде очагово артерио- и артериолоспазма, резко выраженного полнокровия венозного отрезка с нарушением реологических свойств крови в виде стазов и сладж-феномена. Синдром острых дисциркуляторных расстройств во внутренних органах по типу общего острого полнокровия. Гидропическая, баллонная, белковая дистрофия гепатоцитов. Гидропическая дистрофия эпителия извитых канальцев почки с очаговым тубулонекрозом. Рассеянные диапедезные микрогеморрагии в веществе головного мозга. А так же наличие в правой и левой локтевых ямках точечных ран (следы от медицинских инъекций). Вопрос №6: Возможно ли установление количества локальных отверстий уколов, в том числе тонкой иглой, если да, то сколько отверстий имеется от уколов? При исследовании трупа гр-на Е. в правой и левой локтевых ямках зафиксированы по 2 точечные раны (следы от медицинских инъекций), что соответствует указанным в амбулаторной карте 4 внутривенным инъекциям. Вопрос №7: Какова концентрация лидокаина в крови, моче, желудке и печени и срок их накопления? Ответ: При судебно химическом исследовании крови и мочи от трупа гражданина Е.., <данные изъяты> г.р. методом хроматомасс-спектрометрии обнаружен лидокаин в концентрации 7,76 мг%, в печени обнаружены следы лидокаина. Лидокаин при внутривенном введении характеризуется быстрым накоплением, т.е. быстрое распределение и быстрое достижение органов мишеней, в т.ч. сердца – 6-9 мин; при внутривенном введении начало действия почти немедленно (В.И. Метелица. Справочник по клинической фармакологии сердечно-сосудистых лекарственных средств, Москва: Бином, 2002). Вопрос №8: Возможно ли установление концентрации (содержания) цефтриаксона в организме Е.., если да, то сколько инъекций цефтриаксона введено? Ответ: При судебно-химическом исследовании от 29.12.2012г. – в крови, моче и печени от трупа Е.. цефтриаксон - не обнаружен (т.1 л.д. 179-198);

Судом исследованы материалы, характеризующие личность подсудимой Борисовой Т.А.: копия паспорта (т.3 л.д.1-2); требование ИЦ МВД РБ (т.3 л.д.3); справки РПНД и РНД согласно которых, на учете не состоит (т.3 л.д.4-5); копия удостоверения фельдшера, копия свидетельства о повышении квалификации (т.3 л.д.6); копия решения экзаменационной квалификационной комиссии (т.3 л.д.7); копия диплома (т.3 л.д.8); характеристика Борисовой Т.А. (т.2 л.д.201); копия приказа о приеме Борисовой Т.А. на работу (т.2 л.д.202); трудовой договор (т.2 л.д.203-206); должностная инструкция (т.2 л.д.-207210)

Суд, исследовав и оценив в совокупности, представленные по делу доказательства, приходит к выводу о доказанности вины подсудимой Борисовой Т.А. в причинении смерти Е.. по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.

Суд критически относится к показаниям подсудимой Борисовой о том, что 19 и 20 декабря 2012 года она ставила Е. внутривенные инъекции антибиотика «цефтриаксона», разведенный физраствором, суд оценивает как стремление подсудимой избежать ответственности за содеянное.

Показания Борисовой Т.А. опровергаются показаниями свидетеля Ф. которая показала, что «…18 декабря 2012 года в аптеке Е. купил лидокаин в двух упаковках по 10 ампул, вместо физраствора и цефтриаксон. 19 декабря 2012 года утром Е. пошел в амбулаторию, взяв с собой пакет с лекарством «цефтриаксона» с «лидокаином», и где ему поставили их. После укола «цефтриаксона» с «лидокаином», Е. жаловался ей на онемение в руке, не мог шевелить рукой, в месте укола рука посинела. 20 декабря 2012 года Е. пошел в амбулаторию на процедуры, а именно на укол. Примерно в 12 часов 30 минут на телефон Е., который он оставил дома, позвонили из поликлиники и сообщили, что Е. умер в амбулатории. В другом месте поставить себе укол он не мог. Он говорил, что 19 декабря 2012 года ему ввели «цефтриаксон» с «лидокаином», они связывали болезненность в руке именно с этим уколом…».

Также, вина подсудимой Борисовой подтверждается показаниями потерпевших И.., Р. о том, что «…их сын панически боялся уколов и поставить вне процедурного кабинета он не мог…».

Из показаний свидетеля А. следует, что «…на третий укол 19 декабря 2012 г. в 09 часов 30 минут он и Е. пошли на укол в амбулаторию. С собой Е. понес упаковку лидокаина, т.к. ему сказали купить лекарства и он накануне купил упаковку лидокаина. Как теперь знает, в тот день ему в первый раз поставили укол цефтриаксона с лидокаином из упаковки, которую он принес. В общей сложности это был третий укол. Сразу после укола возле амбулатории Е. сказал ему, что сегодня укол был очень «болючий». После укола он поехал по своим делам, а Е. пошел домой. Он приехал вечером. Е. чувствовал нормально, но ему сказал, что рука у него отнялась от укола. Он с уверенностью может сказать, что Е. в течение 17,18, 19 и 20 декабря 2012 года никто, кроме фельдшера амбулатории уколов с лидокаином не ставил и не мог поставить…».

Свидетеля П.., который показал, что Е. был его близким другом. За день до его смерти он позвонил ему, тот сказал, что ему ставят уколы, пожаловался, что рука болит в том месте, куда укол поставили. Е. также сказал, что ему ввели «цефтриаксон» с «лидокаином». Также Е. говорил ему, что нужно купить физраствор, а в аптеке ему продали лидокаин.

Таким образом, из исследованных показаний потерпевших И.., Р.., свидетелей Ф., А., П.. суд приходит к выводу о том, что 19 и 20 декабря 2012 года именно фельдшером Борисовой Т.А. были поставлены внутривенно инъекции с лекарством «цефтриаксон» с «лидокаином», вместо назначенного врачом антибиотика «цефтриаксона» 2,0 разведенного 0,9% водным раствором.

Кроме показания свидетелей Ф.., А.., П. о том, что Е. 19 и 20 декабря 2012 года в амбулатории был поставлен укол с лекарством «цефтриаксона» с «лидокаином» объективно подтверждается: протоколом выемки от 12 апреля 2013 года, согласно которому в ходе выемки изъято: картонная упаковка сине-белого цвета из-под раствора для инъекции «Лидокаин-Буфус» 100 мг/мл 10 ампул по 2 мл. В картонной коробке имеются 5 ампул, нераскрытых с наклейкой на каждой ампуле: Лидокаин-Буфус, 100 мг/мл., 5091280*15 и инструкция по применению лекарственного препарата для медицинского применения «Лидокаин-Буфус» (т.1 л.д.95-99); Протоколом выемки от 19 ноября 2013 г., у Ф.. изъят кассовый чек ООО «<данные изъяты>» (т.1 л.д.129-132). Указанные следственные действия также свидетельствуют о том, что Егоровым действительно приобретались 18 декабря 2012 года лекарственные препараты: «цефтриаксон», «кларабакт», АЦЦ, «лидокаин буфус 2% 2 мл. 10 ампул» в количестве 2 упаковок.

Также вина подсудимой подтверждается показаниями свидетелей Д.2., В.., Б.., Ф1. Я.

Свидетель Д.2 о том, что Борисова сказала, что две ампулы лидокаина она использовала для уколов Е.. А одну она поставила 21 декабря 2012 года пациентке М. внутримышечно. Эту упаковку лидокаина она передала главному врачу Д.

Из показаний свидетеля В.., следует, что она проводила экспертизу, ей были предоставлены история болезни, объяснительная, акт служебного расследования. По результатам экспертизы было установлено, что смерть пациента наступила после внутривенной инъекции очень быстро от введения лидокаина. Согласно материалам дела следует, что инъекций было две, возможно, что тяжкие последствия не наступают сразу после первой инъекции, если была меньшая доза, тем более, что у пациента организм был молодой, крепкий, который первую инъекцию выдержал, а при второй наступила острая сердечная недостаточность.

Свидетель Б. показывала, что Е. было назначено лечение, таблетки кларбакт и цефтриаксон на физрастворе внутривенно и был выписан рецепт на данные лекарства. О том, что Е. нужны уколы цефтриаксона на воде для инъекций, в количестве 2мг. и 10 мл. она говорила Борисовой лично, также та смотрела амбулаторную карту. Была повторная явка после сдачи анализа мокроты, где Е. пояснял, что ходит на уколы, что самочувствие у него улучшилось. Точную дату не помнит, в тот день была учеба в детской поликлинике, после которой она приехала в амбулаторию около 10 часов, успела принять одного пациента, ее позвали в процедурный кабинет, сказали, что пациенту стало плохо. Она прошла в процедурный кабинет, увидела Е. в полустоячем положении, Борисова его поддерживала, губы у него были синие, мраморный оттенок кожи, шла пена изо рта. Борисова пояснила, что она сделала укол, ему стало плохо. Она скомандовала положить больного на пол, головой набок, вызвать «скорую». Она пыталась 2 раза поставить ему в вену преднизалон, т.к. думала, что это анафилактический шок, но не смогла, т.к. вены были спавшие, сделала подкожно в локтевой сгиб левой руки и также адреналин. Также делали кардиограмму, но не успели, делали массаж сердца, искусственное дыхание.

Из показаний свидетеля Ф1. следует, что «…20 декабря 2012 года они с Б. сидели на приеме больных, Борисова была в процедурном кабинете. Около 10 часов утра они услышали крик, что плохо человеку. Б. пошла оказывать помощь, а она осталась в кабинете с другими пациентами. Минут через пять, узнав, что нужна экстренная помощь, она пошла в кабинет дневного стационара. Зайдя внутрь, она увидела, что Е. лежит на полу, на спине, Б. делал ему искусственное дыхание, массаж сердца. Б. сказала, что нужно набрать преднизалон и адреналин, она пыталась поставить укол в локтевой сгиб, но у него вены спали, и невозможно было поставить, тогда укол поставили в плечо, ставила Борисова…».

Из оглашенных показаний свидетеля Я.. следует, что «…Д.2 в её присутствии спросила у Борисовой почему в упаковке семь ампул вместо десяти. Борисова ответила, что упаковку принес Е., т.к. он купил в аптеке, где ему настоятельно ее посоветовали, и он принес ей и оставил ее у Борисовой. Борисова оставила у себя лидокаин и хранила у себя на рабочем месте. Борисова сказала, что две ампулы лидокаина она использовала для уколов Е.. А одну она поставила 21 декабря 2012 года пациентке М. внутримышечно. Эту упаковку лидокаина Д.2 увезла и передала главному врачу Д.…».

Объективно вина подсудимой подтверждается следующими доказательствами, исследованными в судебном заседании:

Заключением эксперта (экспертиза трупа) № 2412/А от 10 апреля 2013 г.согласно которому смерть Е.. наступила от острой сердечной недостаточности, развившейся в результате острого отравления лидокаином при проведении медицинских инъекций, что подтверждается данными морфологического, судебно-химического исследованиями (т.1 л.д.156-163);

Заключением № (экспертиза по материалам дела)от 11.07.2013г., согласно которому, эксперты пришли к следующим выводам: 1) причинно-следственной связи между оказанием медицинской помощи врачом Б. и наступлением смерти Е. не усматривается; 2) Все внутривенные инъекций цефтриаксона выполняла фельдшер Борисова Т.А. (17,18,19 и 20.12.2012 г). Установить растворитель цефтриаксона по процедурному журналу не представляется возможным в связи с неверным заполнением процедурного журнала. Острое отравление лидокаином, приведшее к смерти Е.., развилось в результате внутривенного введения 10% раствора препарата с накоплением его концентрации в крови (19 и 20 декабря 2012 г). Таким образом, между внутривенным введением 10% раствора лидокаина и наступлением смерти пациента имеется прямая причинно-следственная связь; 3) оказание первой медицинской помощи после ухудшения самочувствия и реанимационные мероприятия Е. 20 декабря 2012 года в процедурном кабинете амбулатории проводились в объеме, соответствующем имевшимся условиям. Вызов и прибытие бригады скорой медицинской помощи были своевременны, с оказанием полного реанимационного пособия; 4) Внутривенное введение 10% раствора лидокаина вызывает передозировку данного препарата в организме. При передозировке лидокаином, согласно инструкций по его применению, обычно наблюдаются следующае патологические состояния, судороги, угнетение или остановка дыхания, дезориентация, со стороны сердечно-сосудистой системы: снижение частоты пульса и артериального давления, поперечная блокада сердца. Клиническая картина ухудшения состояния после постановки внутривенной инъекций 20.12.2012 г. соответствовала основным фармакологическим и токсическим эффектам лидокаина: быстрое распределение (быстрое достижение органов-мишеней, в т.ч. сердца)- 6-9 мин; при внутривенном введении начала действия почти немедленно (В.И.Метелица. Справочник по клинической фармакологии сердечно-сосудистых лекарственных средств, Москва: Бином, 2002), снижение АД, спутанность сознания, кома, судороги, диспноэ, остановка дыхания, брадикардия до асистолии; 5) Смерть гр-на Е. наступила от острой сердечной недостаточности, развившейся в результате острого отравления лидокаином; 6) При исследовании трупа гр-на Е. в правой и левой локтевых ямках зафиксированы по 2 точечные раны (следы от медицинских инъекций), что соответствует указанным в амбулаторной карте 4 внутривенным инъекциям; 7) При судебно химическом исследовании крови и мочи от трупа гражданина Е.., ДД.ММ.ГГГГ г.р. методом хроматомасс-спектрометрии обнаружен лидокаин в концентрации 7,76 мг%, в печени обнаружены следы лидокаина. Лидокаин при внутривенном введении характеризуется быстрым накоплением, т.е. быстрое распределение и быстрое достижение органов мишеней, в т.ч. сердца – 6-9 мин; при внутривенном введении начало действия почти немедленно; 8) При судебно-химическом исследовании от 29.12.2012г. – в крови, моче и печени от трупа Е. цефтриаксон - не обнаружен (т.1 л.д.179-198).

Заключение эксперта (экспертиза трупа) №2412/А от 10.04.2013 года (т.1 л.д.156-163) и заключение № (экспертиза по материалам дела) от 11.07.2013 года (т.1 л.д.179-198) не противоречат другим доказательствам по делу и согласуются с ними.

Заключения экспертиз подтверждаются показаниями свидетелей А.2., У. которые показали, что «…20 декабря 2012 года получали капельницы в процедурном кабинете. В это время в процедурный кабинет зашел Е., и когда Борисова начала ставить внутревенно укол, Е. откинулся и обмяк. Борисова сразу же стала звать врачей…».

Также вина подсудимой подтверждается показаниями свидетелей Б.., Н.

Из показаний свидетеля Б. следует, что о том, что 20 декабря 2012 года, он находился на службе, поступило сообщение от дежурного о том, что в амбулатории в <данные изъяты>, произошел несчастный случай с человеком, фамилии его не помнит. Он выехал на место происшествия, где в помещении дневного стационара на полу лежал труп мужчины. Он составил протокол осмотра места происшествия, трупа.

Свидетель Н. показал, что работает фельдшером «Скорой помощи», 20 декабря 2012 года они приехали по вызову в амбулаторию расположенную в <данные изъяты>, где в процедурном кабинете на полу лежал пациент, которому стало плохо после укола. Они оказывали ему реанимационную помощь, поставили инъекцию адреналина в яремную вену, т.к. вены спались. Они осматривали, руки, на которых были следы от уколов, был синяк в области запястья.

Также вина подсудимой подтверждается показаниями свидетелей Л.., Г.., Ш.., Д. С.., О.

Оценивая показания свидетеля М., суд приходит к выводу, что фактически показания свидетеля не опровергают обвинение Борисовой. Из показаний свидетеля следует, что с лидокоином ей поставили два укола за один раз, т.е. ей ставили одну ампулу на один укол, ей ставили сразу два укола, она должны была вернуть три ампулы лидокаина, т.к. Борисова когда открывала коробку разбила одну ампулу. О том, что указанная упаковка лидокаина принадлежит больному Е., Борисова не говорила. Таким образом, доводы Борисовой о том, что она истратила три ампулы лидокаина на свидетеля М., не исключают факт совершения Борисовой преступления, указанного в описательной части приговора, поскольку свидетель прямо не поясняет, что полученное ею лекарственное средство «лидокаин» было изъято из упаковки представленной Е.

Также критически суд относится к показаниям свидетеля Я.. данных в ходе судебного заседания, о том, что при допросе 25 июля 2012 года в качестве свидетеля на неё было оказано давление со стороны следователя Т.. Поскольку в этой части доводы Я. опровергаются её же оглашенными показаниям, и данными в ходе предварительного следствия. Из протокола следственного действия видно, что от Я., каких-либо замечаний, заявлений и жалоб на момент допроса не было. Кроме того, в судебном заседании был допрошен следователь Т. который пояснил, что в ходе предварительного следствия ни на кого давления не оказывалось, показания свидетелем Я.. были даны без каких-либо принуждений.

Оснований для оговора Борисовой Т.А., признания, недостоверными показаний вышеназванных свидетелей обвинения у суда не имеется.

Анализируя и оценивая исследованные в судебном заседании доказательства в их совокупности, суд считает фактические обстоятельства дела установленными, собранные доказательства достаточными и квалифицируетдействия Борисовой Т.А. по ч.2 ст.109 УК РФ – причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.

Решая вопрос о назначении наказания подсудимой, суд принимает во внимание характер и степень общественной опасности совершенного деяния, личность виновной, в том числе обстоятельства, смягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденной и условия жизни её семьи.

Смягчающими обстоятельствами, предусмотренными ст.61 УК РФ, суд признает - положительные характеристики, наличие на иждивении ребенка, оказание медицинской помощи потерпевшему непосредственно после совершения преступления.

Отягчающих наказание обстоятельств, предусмотренных ст.63 УК РФ, судом не установлено.

С учетом фактических обстоятельств совершения преступления, наличия смягчающих обстоятельств, отсутствие отягчающих обстоятельств, суд приходит к выводу о достижении исправлении Борисовой Т.А. и социальной справедливости, путем назначения наказания в виде ограничения свободы.

Оснований для постановления приговора без назначения наказания или освобождения Борисовой Т.А. от уголовной ответственности и наказания, назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление, не имеется. Суд не находит возможности при назначении наказания применить ст.64 УК РФ, а также положения ч.6 ст.15 УК РФ.

С учетом наличия смягчающего наказание обстоятельства, предусмотренного п.«к» ч.1 ст.61 УК РФ, суд применяет при назначении наказания ст.62УК РФ.

Исковые требования потерпевшей Р. М.Б. суд считает необходимым оставить без рассмотрения, поскольку истцом заявлен ненадлежащий ответчик – Борисова Т.А. В данном случае в соответствии со ст.1068 ГК РФ ответчиком должно выступать медицинское учреждение – работодатель Борисовой Т.А.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст.296-299, 304, 307-310, 313 УПК РФ,

П Р И Г О В О Р И Л:

Признать Борисову Т.А. виновной в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст.109 УК РФ, и назначить ей наказание, с применением ст.62 УК РФ в виде двух лет ограничения свободы.

На основании ст.53 УК РФ установить Борисовой Т.А. на указанный срок следующие ограничения: не уходить из дома в период времени с 23 часов до 06 часов утра, не выезжать за пределы территории муниципального образования – г.Улан-Удэ Республики Бурятия, не менять места жительства без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы.

Возложить на Борисову Т.А. обязанность являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, один раз в месяц для регистрации.

Меру пресечения в отношении Борисовой Т.А. в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении отменить по вступлению приговора в законную силу.

Гражданский иск Р. оставить без рассмотрения, разъяснив потерпевшей право обратиться в суд с иском в порядке гражданского судопроизводства.

Приговор может быть обжалован сторонами в апелляционном порядке в Верховный Суд Республики Бурятия в течение 10 суток со дня его провозглашения. В случае подачи апелляционной жалобы осужденная вправе ходатайствовать о своем участии в суде апелляционной инстанции.

Судья подпись.

Копия верна. Судья Вахрамеев Г.А.

Секретарь Доржиева С.Н.